Рассказывают… Как-то Шуляков зашел в отдел и спросил инструктора:
— Когда свою справку представите? Уже все есть, кроме вашей.
Горком проверял работу учреждений культуры, и вопрос этот должен был обсуждаться на бюро.
— Еще позавчера написал, — ответил инструктор. — Да Петр Петрович забраковал. Я уже два раза переделывал, а ему все что-то не нравится.
— А что он говорит?
— Да по языку… О наглядной агитации велел немного добавить, а в остальном — по языку. А по-моему, все там нормально. — Инструктор помолчал и добавил уже тише и недовольно: — Сегодня сам все переделывает. Фразы с конца записки на начало перетаскивает и наоборот.
Секретарь горкома вызвал Патрахина.
— Должен сказать вам, Илья Антонович, что работники горкома еще не научились писать как следует, — начал Патрахин. — Любой наш документ должен быть грамотным. Как же иначе?
— Это верно, — поддакнул Илья Антонович.
— В райкоме, где я работал, мы до конца доводили все справки и постановления.
— Трудились в поте лица, — пробормотал Шуляков.
Патрахин не понял иронии и заулыбался:
— Там мне в основном поручали. Доклады для первого секретаря писал и тексты выступлений готовил для него. И вы поручайте…
— Ишь ты!.. — нахмурился Шуляков.
— Я не пойму вас, Илья Антонович.
— А и понимать нечего. Когда закончите свою справку, перепечатайте и принесите. Да захватите и черновики.
Тот приволок все, уверенный, что секретарь наконец-то убедится в его необычайных способностях «готовить документы», «доводить дело до конца», а ведь это так важно — «доводить до конца»; хотя бы этим да выделимся, хотя бы… Ведь строить карьеру обычным путем не просто, совсем не просто, а если будут говорить: «Только он может…», «Надо спросить у…», следует имя-отчество…
Шуляков прочитал материал и пришел к выводу: Патрахин улучшил текст, но справка, написанная инструктором, тоже годилась.
— Послушайте, зачем вы, вы лично, почти два дня возились с этой бумагой? — начал Илья Антонович, вновь вызвав к себе Патрахина.
— Вы считаете, что из горкома могут исходить любые безграмотные сочинения? — решил дать бой Патрахин.
— Да послушайте, — все еще спокойно продолжал Шуляков, — ведь нет предела совершенствованию. Попадет ваша справка кому-то другому, он тоже будет над ней мудрствовать. Хороший документ — понятие очень неопределенное, каждый понимает по-своему.
— То есть как неопределенное? — строго спросил Патрахин, привыкший о всем судить просто и прямолинейно. — Как неопределенное? — повторил он и тут же осекся, вспомнив, кто перед ним, и уже тихо и покорно добавил: — Я не пойму, Илья Антонович…