Да уж, представляю себе это «и так далее»… Наркота, что ли?
— Неужели вы не заработали на приличную старость? — язвительно поинтересовалась я, пытаясь незаметно освободить руку. Как стянули-то, мастера своего дела…
— Ну почему же! — оскорбился Давид. — Мы люди небедные.
— Последние годы были для нас не очень удачными, — встрял Голиаф.
— Что, мировой экономический кризис? — поддела я.
— При чем тут кризис?! Просто наши молодые партнеры, скажем так, не оправдали ожиданий.
— Кинули вас, как лохов, да? — посочувствовала я.
Голиаф сжал челюсти. Давид побарабанил пальцами по столику.
— Не кинули, нет. Попытались. Эти щенки дорого заплатили за свое предательство… Но налаженные каналы поставок были нарушены. Это ведь рынок, дорогуша. Если экономическая ниша остается незанятой, ее немедленно захватывает кто-то другой. Пока мы были заняты своей личной войной…
— Вас выкинули с рынка, — закончила я вместо старика. — И тут вы вспомнили старую историю про алмазы.
— Это для вас «старая история», — мягко проговорил Давид. — А для нас она по-прежнему актуальна. Мы дорого заплатили за нее… Долгие годы в этом проклятом климате, побои, постоянный страх… Смотрите.
Давид поднес правую руку к моим глазам. На руке не было ногтей, кожа такая, как после тяжелого ожога.
— Сочувствую, — сказала я.
— Башир! — скомандовал Давид, и косоглазый наемник вторично отправил меня в аут.
Я очнулась от того, что чьи-то руки проворно шарили по моему телу. Я открыла глаза. Рядом со мной на корточках сидела Маша и незаметно развязывала узлы веревки.
— Подлец. Ну какой подлец! — всхлипывала девушка. — И подумать только, что я собиралась за него замуж!
Я догадалась, что речь идет о Глебушке.
Я скосила глаза, пытаясь рассмотреть, что происходит. Неужели никто не видит, как горничная пытается меня освободить?!
Причину странной рассеянности злодеев я разглядела сразу. Голиаф лежал на полу, держась за сердце и судорожно хватая воздух посиневшими губами. О, это я его довела, не иначе! Давид хлопотал около друга, и все наемники смотрели в ту сторону. И Глебушка таращился туда же.
— Быстрей! — прошипела я. Маша дернула в последний раз, и я почувствовала, как по затекшим рукам побежали мурашки. Я подвигала руками, восстанавливая кровообращение.
— Не смей умирать, — повторял Давид, растирая руки товарища. — Мы еще не закончили! А как же Ницца? Мы ведь хотели туда поехать, помнишь? Держись! Вот, выпей еще одну!
Он поднес Голиафу пузырек с таблетками и стакан с «Маргаритой». Тот глотнул и закашлялся. Давид в ужасе уставился на стакан, потом заорал: