И наконец Иван дождался. Советский Союз, гигантская империя, оказался колоссом на глиняных ногах. Когда он затрещал и от него начали отваливаться куски, осторожный Гольцов немедленно, по состоянию здоровья, оставил службу, покинул страну, у которой на флаге теперь гордо красовался автомат Калашникова, и вернулся на родину. С собой он привез двух бульдогов и, конечно же, алмазы.
Гольцов не хотел привлекать к себе излишнее внимание. Поэтому для долгой и счастливой жизни он выбрал провинциальный тихий Тарасов. Там Гольцов женился на дочке профессора местного университета, а вскоре у них родилась единственная дочь Катя…
— Значит, это и есть источник вашего благосостояния?
— Ну конечно. Папа потихоньку продавал алмазы. На это мы все и живем.
Я призадумалась.
— А скажите, Катя, каким образом ваш отец продавал ценности? Ведь это небезопасно…
— У него есть знакомый ювелир. Они много лет сотрудничали — тот состояние заработал на папиных алмазах. А потом отца застрелили… Недавно камни для поездки в Швейцарию я продавала тоже через этого ювелира.
— Скажите, ваш отец чего-то боялся?
— Ну, папа всегда был немного нервным. Он предпочитал жить здесь, в глуши. Пока была жива мама, она постоянно пилила его: «Давай купим дом в городе!» Но папа утверждал, что любит тишину и птичье пение по утрам.
Да, похоже, дело не только в птичках. Человек закапывается в глушь, окружает себя верными и преданными слугами, нашпиговывает дом камерами видеонаблюдения… Ясно ведь, что Гольцов чего-то боялся. Но вот чего? Что мозамбикские повстанцы явятся в Тарасов за своими сокровищами?!
Они вошли так быстро, что я не успела среагировать как надо.
Десять человек — восемь в камуфляже типа «снежинка» и двое в темном штатском.
— Лежать, бояться! — сказал один из громил с чудовищным акцентом. Остальные заржали, и я поняла, что дело плохо. Когда люди с автоматами наперевес начинают смеяться, это значит, все серьезнее, чем можно представить.
У этих были автоматы — причем не «АК», гордо красующиеся на гербе Мозамбика, и не «Кипарисы» с небольшой дальностью боя. Это были короткоствольные «узи» — тоже в своем роде классика.
По тому, как они держали свое оружие — легко, словно не замечая, было ясно, что это не дилетанты.
Они вошли и быстро рассредоточились по гостиной, заняв в незнакомом помещении стратегически важные точки. Сразу перекрыли мне подходы к окнам. Кто-то подошел и остановился у кресла Катерины, кто-то возле дивана, где неподвижно лежал Альберт Николаевич.
Один втащил в комнату Машу, заломив ей руку за спину. По тому, как он держал девушку, я поняла, что он не охранник, а солдат — привык не церемониться с гражданским населением. В глазах у Маши дрожали слезы, девушка кусала губы. Первая мысль, мелькнувшая в моей голове, была: «Какое счастье, что Маша подслушивала у двери, вместо того чтобы выполнить мою просьбу и привести детей в дом! Наверняка горничная заинтересовалась историей про алмазы, и террористы застали ее врасплох».