— Слишком руки у тебя загребущие, — повысила я голос. — Первым делом оставь в покое перила, а находка пусть падает. Она не наша, не жалко.
Наталья слишком поспешно отпрянула от перил. Из правой руки выскочила и, позвякивая, запрыгала на резинке связка ключей. Я не долго на нее любовалась. Оттеснив Наташку в сторонку, попыталась пристроить связку назад, но руки тряслись и ключи все время вылетали, продолжая свои издевательские подскоки. Я так и не поняла, каким образом стянула их с резинки.
— Руки — крюки! — ожила подруга. — Положи их под коврик. Кому надо — найдут.
— Коврик для начала неплохо бы раздобыть, затем притащить сюда. Попробуй сама запихнуть связку в пенал.
— Дай сюда, — раздраженно выхватила у меня ключи Наташка и, вглядевшись в них, помянула дорогую маму. — Иришка, похоже, один из них золотой.
Я недоверчиво уставилась на троицу ключей, уютно лежавших на ладони Натальи. Самый маленький из них, с затейливой витой головкой, жаром горел под прямыми лучами солнца. На сей раз уже я помянула дорогую маму и высказала предположение, что ключ, возможно, не золотой, а позолоченный. В качестве обоснования сослалась на то, что мы с Наташкой совершенно не похожи на Буратин.
— Если только содержанием буйных головушек, — тряхнув связкой, попыталась улыбнуться подруга и хотела еще что-то добавить, но не успела.
Из-за угла дома послышались приглушенные мужские голоса. Явно раздраженные. Удалось расслышать только: «…урою сволочь! Главное — никаких свидетелей». По-видимому, визитеры тоже не желали афишировать свой визит деревенским жителям и попали на участок нашим проторенным «подзаборным» путем.
— Мы не Буратины, мы свидетели. Те самые — обещанные «никакие», — испуганно прошептала Наташка, и мы, в одно мгновение слетев со ступенек крыльца, понеслись за другой угол коттеджа, а оттуда, не разбирая дороги и уже не прячась, к дыре в заборе. Мне показалось, что нас окликнули. Недобрым словом. Но останавливаться и уточнять это обстоятельство я не стала. Брала пример с Наташки, активно сверкавшей пятками впереди. Уже загружаясь в машину, вспомнили, что наши многострадальные туфли так и остались валяться в траве. Но было не до них. Наташка заявила, что нечего их жалеть — они сами виноваты. Разворачиваясь к дороге, она резко затормозила и, бросив руль, продемонстрировала мне растопыренные пальцы рук.
— Я где-то обронила проклятые ключи, — обреченно проронила она и, безвольно уронив руки на колени, задумалась.
— Они сами виноваты, — бодро подсказала я, но подруга на мои слова утешения среагировала плохо: