Все больше подружек Бальсана носили шляпки, которые выглядели весьма непривычно для тех времен. Это вызывало жгучий интерес на ипподромах, привлекало внимание к девушкам из нашей компании и даже приводило к вопросам: где вы купили такую необычную шляпу?
В какой день мне пришла идея открыть свой магазин? Не помню, хотя должна бы помнить, ведь это было судьбоносное решение.
Что, если заняться этим не в Руайо, а в Париже, чтобы мои шляпки смогли покупать все желающие? Я точно знала, что на этом можно сделать деньги.
— Бальсан, я не хочу сидеть на твоей шее.
Он расхохотался:
— Слезай!
Можно бы обидеться, но я взяла себя в руки:
— У тебя в Париже квартира, позволь использовать ее?
Выражение его лица стало презрительным.
— Хочешь принимать там клиентов?
Я прекрасно поняла, что он имел в виду, но спокойно пожала плечами:
— Не клиентов, а клиенток. Я буду делать шляпы там.
Убрать выражение гадливости Этьену удалось не сразу, хмыкнул:
— А в Руайо этого делать нельзя?
— Мне нужен Париж.
Вообще-то, я выбрала не вполне удачный момент для разговора. Один из его скакунов захромал, а кобыла, на которую Бальсан делал ставку, вдруг оказалась брюхатой. И теперь он не знал, кого сначала убивать — конюха или жокея, или обоих сразу. Бальсану было совсем не до моих авангардных шляпок.
Но я в очередной раз убедилась, что если не видишь выхода из положения, поступай нелогично и именно это окажется выходом.
— Я же не могу все время резвиться в Руайо. Что я буду делать дальше?
Бальсан отмахнулся от меня, как от назойливой мухи:
— Делай что хочешь!
Хорошее заявление, когда у меня нет денег. Но я не растерялась, несколько шляпных заготовок нашлось, ленты тоже, а квартирка Бальсана, расположенная в весьма престижном районе, вполне подошла для шляпной мастерской.
В Париже с Бальсаном я бывала уже не раз, но мы не жили в этой квартирке, останавливаясь в отелях. Просто из меня хозяйка никакая, а нанимать прислугу на несколько дней неудобно.
В отеле я научилась, смешно сказать, есть устриц! Думаете, это так просто, если взять устрицу в рот впервые доводится в двадцать пять лет? Первым желанием было немедленно выплюнуть этого слизняка обратно. Судорожно сделав глотательное движение, я запила моллюска полулитром вина и остальной вечер помнила уже плохо. Кажется, убеждала Бальсана, что съесть дюжину этой гадости не смогу, потому что столько вина в меня не поместится.
Бальсан хохотал, но посоветовал все же научиться:
— Устрицы любимое лакомство в приличном обществе.
Возражения вроде «этот слизняк воняет морем» или «они же скользкие!» вызывали только очередные приступы смеха.