Атмосфера заведения была по-домашнему гостеприимна, но случались и происшествия.
– Захожу я с приятэлэм в одно московское кафе, чут ли нэ в цэнтрэ, рядишком с Крэмлём, – делился подробностями своей поездки в столицу хозяин. – Спрашиваю у официанта-таджика: «Пиво разливное эсть?» «Эсть», – говорит он. «Принэси!» Приносит что-то в стэклянной бутилкэ. Я ему: «Паслушай, дарагой! Я тебя русским язиком с армянским акцэнтом папрасил принэсти разливное пиво. А ти принёс в бутилке! Бутилочное! Разницу нэ понимаэшь?» «Канэшно, панимаю, – отвечает таджик. – Я же его сейчас в кружку налью, значит, пиво разливное!» Га-га-га! Ти саабражаэшь, Серога? – Он хлопнул по плечу здоровенного детину. – Вы тут, в России, нас чурками називаете, а сэйчас азиаты понаприезжали и такие коры мочат, что мама не горюй! Кто сэйчас достоин этим обидным прозвищэм називаться? Кого обзывать будэшь?
Парубок отчего-то поболтал своей бритой головой в разные стороны, как будто старался что-то найти в ней или по крайней мере поднять на поверхность с глубин памяти умную мысль. Он заметно покраснел, вылупил глаза и с гневом выпалил в лицо улыбающемуся Ашоту гневную тираду:
– Один хрен! Всех чурок на кол! Разбираться никто не станет, кто прав, а кто нет, если какая заварушка случится? Никто! Будет как у хохлов на Майдане: вилы – в бок, обрез – в рыло, коктейль Молотова – за шиворот. Там и поговорим! Так что давай быстрей клепай свой люля и не полощи мне мозги!
– Вот и пагаварыли… Ти, Серога, отчего такой строгий? Это же шютка! Шютка такая, – попытался сгладить ситуацию Ашот.
– «Я меняю шутки на прибаутки» – так мой корефан говорит. А он зря болтать не будет. Не то что твоя волосатая морда! Трепитесь и трепитесь, никакого толку от вас нет. Вы мне все уже вот где! – Парень провёл большим пальцем по своему горлу.
Конфликт назревал на ровном месте. Понимая, к чему это может привести, Ашот отвернулся от не по делу возбудившегося посетителя и угрюмо стал надраивать чугунную сковородку, бормоча что-то непонятное на родном языке. Может, он делился со сковородкой своими взглядами на странную миграционную политику властей, а может, уговаривал её стать его орудием, случись что. Кто же его знает?
Конечно, в забегаловке время от времени вспыхивали и драки: одни не поделят меж собой столик у окна, другие – весёленьких подруг, третьи отказывались поедать кавказские блюда. В их потаённом сознании в одночасье, видите ли, просыпались гурманы, и в сиську пьяная клиентура, насмотревшаяся сериалов, требовала буржуйских деликатесов – устриц и улиток. Ашот пытался угодить всей этой разномастной публике, проявляя невероятные дипломатические способности и навыки миротворца.