— До берега двенадцать миль… — сказал капитан первому штурману. — Если удастся продержаться на плаву еще два часа, мы сможем посадить пароход на мель.
— Но для этого мы должны немедленно изменить курс!..
— Лево руля! — скомандовал Силис штурвальному. — Держать прямо на Гансгольмский маяк!
Матрос поспешил выполнить приказание, но руль не подчинялся. Решив, что матрос неверно понял команду, капитан сам бросился к штурману и попытался повернуть его, но тот поворачивался только вправо.
— Рулевой механизм отказывает! — мрачно оповестил Силис. — Это еще недоставало!
Тем временем вода прибыла на несколько футов и уже хлынула в грузовой трюм. Кочегары работали по колено в воде; вместе с кусками угля они бросали в топку угольную жижу. Топки покраснели, пламя темнело, и давление пара резко падало. Машины работали все медленнее и медленнее, испорченные насосы икали, как пьяницы с похмелья; капитан Силис нервно покусывал кончики усов.
— Спустите шлюпки! — приказал он наконец, и его голос звучал глухо, как бы в бессильном отчаянии.
Когда приказ об оставлении дошел до машинного отделения, Пурэн со всей трюмной командой поднялся на палубу. Пока другие хватали свои пожитки и толпились около шлюпок, он подошел к капитану и тихо проговорил:
— Я должен тебе кое-что сказать…
— Потом, чиф! — нетерпеливо отмахнулся Силис и, будто только сейчас спохватившись, поспешил в свою каюту за судовыми документами и деньгами.
Первая шлюпка, резко визжа блоками, уже села на воду и спешила отвалить от тонущего парохода. Пурэн положил свой чемодан и вещевой мешок во вторую шлюпку и остался на палубе, пока не вернулся капитан.
— Капитан… — снова проговорил он и схватил Силиса за рукав кителя, — мне кажется, что в бункере… человек.
Но Силис не слушал его. Освободив рукав, он начал торопить к спуску вторую шлюпку.
— Сам заботься о своих зайцах! Немедленно садись в шлюпку! — заорал Силис.
Пурэн посмотрел в лицо капитану, подумал, но больше ничего не сказал и спустился в шлюпку.
— Живей, живей, ребята! — распоряжался капитан. — У нас не остается времени еще лазить по бункерам, — бросил он Пурэну. — А теперь на весла! Налегайте, как полагается!
А Пурэн думал про себя: «Пароход пойдет ко дну. Если вместе с „Серафимом“ туда, на дно морское, отправился бы и капитан, мне бы не пришлось делить с ним вознаграждение за оказанную услугу. Деньги, которые пароходная компания наметила выплатить нам обоим, я получил бы один… Стоящая штучка!»
И он молчал еще несколько минут, а шлюпка отходила все дальше от тонущего парохода. Когда Пурэну стало ясно, что «Серафим» продержится над водой самое большое минут десять, он посмотрел в глаза капитану и сказал: