— Флаг? — тихо спросил высокий.
— Флаг! — полным голосом повторил Ситников, и Васька рванул фал. Красный сверток, взлетев, развернулся огромным полотнищем, перекрывшим чуть не половину мачты.
— Важно! — вслух подумал Совчук. — Что твоя демонстрация!
Флаг действительно был не по кораблю. Вытянувшись доской в боковом ветре, он горел нестерпимой краснотой и подавлял своими размерами. Весь «Буденный» скрылся за его бегущими складками.
Высокий вопросительно взглянул на Ситникова.
— Не было других, — ответил тот. — Не положено, значит, чтоб сам командующий на малых судах ходил.
Маленький и серый вдруг вырвал руки из карманов.
— Чепуха! — подскочил к Ваське. — Прекратить балаган! Убрать!
Васька, спокойно смерив его взглядом, покосился на высокого. Он судил по внешности — только высокий, по его мнению, мог быть коморси.
— Я сказал: убрать! — закипел настоящий коморси.
— А ты скажи своей бабушке, — резонно ответил Васька. Он вовсе не собирался подчиняться неизвестным личностям.
Командующий вплотную взглянул на Ваську синими свирепыми глазами и вдруг расхохотался.
Сразу же хлынул ливень. Он ударил по темному морю, и оно закипело белой пеной. Он наполнил воздух молочным светом и стеклянным блеском. Он свистел и хлестал, разрешая все недоразумения. Коморси и его высокий флаг-секретарь были смыты в кают-компанию, непомерный флаг смещен по приказу Ситникова, и Васька водворен в рубку с рулевым Скаржинским.
Ворота гавани промелькнули и расплылись. Впереди на фарватере темнели еле видимые истребители, сзади сверкала сплошная завеса, черное небо качалось над головой. Вода захлестывала глаза и тонкими струями сползала за шиворот. Было нехорошо.
Потом стало еще хуже. «Смелый» догнал своих товарищей, и весь дивизион остановился, ожидая выходившую на буксире сторожевиков баржу. Стоять без движения на медленной скользкой волне под чертовым ливнем было невыносимо. Кильватерная колонна развалилась, и истребители, покачиваясь, развернулись носами в разные стороны.
Ситников влез в рубку, достал табак и попробовал свернуть папиросу, но бумага разлезалась под его мокрыми пальцами. Чтобы не выругаться, он кашлянул и вытер руки с прилипшими крошками табаку о холодный дождевик. Втроем в рубке было очень тесно.
Впереди блеснула молния. Голубым огнем вспыхнули косые струи, дробным грохотом прокатился гром. Ситников, вздохнув, сказал:
— Здорово ты коморси облаял, — но Васька не ответил. Во рту его была горечь.
Снова вспыхнула синева. На этот раз прямо над головой. Гром рванул почти одновременно со вспышкой. Он ударил градом камней в железный лист и рассыпался в высоте.