— А как мы узнаем, что… — Эва оборвала свой вопрос на середине, так как веревка сперва резко дернулась, а потом со свистом начала улетать в дыру.
— Интересные пироги получаются, — Алексей с интересом следил за исчезающей веревкой, — порвется или нет?
— В смысле?
— Без всяких смыслов. Если ее кто-то или что-то тащит, то, в конце концов, он вытащит ее полностью. И тогда…
Бдз-з-з-з-нь. Веревка натянулась как струна, земля у края дыры начала сминаться под воздействием неведомой силы, которая уже пыталась выдернуть молоденькую сосенку вместе с корнями и… внезапно ослабла. Алексей подергал веревку, она не поддавалась. Создавалось впечатление, что нечто неведомое вцепилось в тот конец веревки и не желало с ним расставаться.
— Что дальше?
— Остается только попробовать. По крайней мере, мы знаем, что у веревки есть второй конец.
— Хорошенькое начало.
Алексей достал из наружного кармана заляпанного грязью комбинезона металлическую загогулину.
— Вот это цепляется так, — он прицепил ее к веревке, — называется схват или тормоз, кому как удобнее. Служит для плавного спуска по веревке или ступенчатого подъема.
Он продемонстрировал нам работу незамысловатого механизма и кивком предложил попробовать сделать то же самое. После непродолжительных чертыханий мы освоились с фиксацией и освобождением схвата.
— Если там, — Алексей ткнул пальцем себе под ноги, — все в порядке, я дерну веревку два раза. Ну а если нет, то, скорее всего, что дергать будет некому, — он хмыкнул, похлопал нас по плечам и без дальнейших рассуждений прыгнул в «дыру».
Веревка дрожала и пела, вибрируя от скользящего по ней груза. Мы уставились на нее, словно она могла нам пропеть песнь избавления.
— Что делать будем, если он не дернет за веревку? — хриплым шепотом спросила Эва.
— Типун тебе на язык, сказал дернет, значит дернет! — раздраженно отмахнулся я.
Нашла время задавать провокационные вопросы. Можно подумать у меня не голова, а дом советов, заходи любой, спрашивай, что душу тревожит. У самого поджилки трясутся, меня, можно сказать, тот же вопрос мучает. Было у отца три сына, да один сгинул, а другой дурак с бабой остался.
— Ты про третьего забыл! — прошипела Эва, не отрывая взгляда от «дыры».
— Чего? Какого третьего? — не сразу сообразил я.
— Сына третьего. Хотя у твоего отца, похоже, все сыновья дураками были.
— Ща как врежу, не посмотрю, что женщина…
— Ну врежь, врежь! Посмотрю, как ты умеешь бить слабых и женщин. Ну давай, слабак, бей! — она раздухарилась не на шутку. Глаза ее горели праведным гневом, пальцы скрючились в некое подобие кулаков, а губы дрожали от невысказанной брани.