«А я скажу, что только ты не будешь отвлекать меня от исполнения обязанностей, — хмыкнул я».
«Вот же гад, я к нему всей… душой, а он… я сейчас обижусь!»
«Не дуйся, ты же знаешь, что это враки, ложь во благо, будь умницей!»
«Ладно, пошла я на совещаловку».
Эвелина ушла, и я пригасил контакт с ней до минимального, меня не волновали текущие проблемы, которые сейчас будут перетирать завсегдатаи совещательной комнаты. Сейчас меня волновало только наше будущее и успешное решение проблем, мешающих его приближению. На этом этапе интересы куратора и мои интересы пересекались, значит, мы друзья. Выйдем на оперативный простор, будет виднее, кто друзья, кто враги.
Куратор позвонил ровно через час, на большее не хватило терпения или обстоятельства поджимали.
— Ваш выезд в Париж согласован. Готовность четыре часа. Полетите вертолетом до промежуточной базы, оттуда машиной в аэропорт. Вылетаете прямым рейсом в Париж. Документы, легенду и деньги получите в аэропорту. Вопросы, предложения? — куратор говорил, словно сучья отрубал, резко, четко, не позволяя собеседнику думать и размышлять.
— Есть! В смысле есть вопросы и предложения!
— В каком смысле? — опешил куратор, вопросы, скорее всего, не предусматривались инструкцией.
— Во что я должен одеться? У меня даже костюма приличного нет, я что в потертых джинсах и старых кроссовках полечу за рубеж?
— Хм-м, решим вопрос, размеры ваши в хозчасти есть. Еще?
— Мне нужен напарник. Желательно аналитик, желательно в прямом контакте, чтобы не задействовать радио или телефонную связь, — как можно более беззаботным тоном заявил я.
— Это лишнее. Мы не можем вводить дополнительных людей в операцию, — отметая предложение, отрезал куратор.
— Если вам так кажется, так может, вы сами поедете в Париж? — желчно поинтересовался я.
— А вам не кажется, что вы себе слишком много позволяете? Если вы откажетесь, мы можем задействовать другую группу.
— Вам нужно выполнить задание или соблюсти инструкцию? Я требую только то, что необходимо для успешного выполнения задания, и не хочу остаться крайним в случае его срыва по любой причине.
— Решать буду я, а вы не забывайте, что через четыре часа я погружу вас в вертолет, даже, если вы будете в подштанниках! — отрезал куратор, не в силах слушать далее мои наглые требования.
Никогда и никто не позволял себе разговаривать с ним таким тоном. Он был властью в последней инстанции, ему разрешалось карать и миловать по полной программе. Точнее по полной программе разрешалось карать, тут особых затрат не нужно. А вот миловать в пределах установленных лимитов спецпайка и премий за боевые выходы.