2. «На море на Окияне, на острове на Буяне, на полой поляне, под дубом мокрецким сидит (имя мужчины). Рискуя, кручинится в тоске неведомой и в грусти недознаемой, в кручине недосказанной. Идут восемь старцев со старцем, незваных, непрошеных: «Гой ты еси, (имя мужчины), со утра до вечера кручинный ты, что-почто сидишь такой на полой поляне, на острове Буяне, на море-Окияне?» И рече (имя мужчины) восьми старили со старцем: «Нашла беда среди околицы, залегла ни ретиво сердце; щемит, болит головушка, не мил свет ясный, постыла вся родушка». Воззовиши всем старцам со старцем грозным-грозно, начали ломать тоску, бросать тоску за околицу. Кидмя-кидалась тоска от Востока до Запада, от реки до моря, от дороги до перепутья, от села до погоста; нигде тоску не приняли, ними тоску не укрыли; кинулась на остров на Буян, на море на Окиян, под дуб мокрецкой. Заговариваю я (имя мужчины) от наносной тоски по сей день, по сей час, по сию минуту, слово мое никто не превозможет духом».
3. «Милый мой, родимый мой, (имя мужчины), тоскую я, горюю я, (ваше имя). Поди, тоска-кручинушка, в буйную головушку, в русы волосы, в черны брови, в ясны очи, в красны губы, в белы зубы, в легку, в печень, в горячую кровь, в ретивое сердце; поди в стальну кость (имя мужчины), чтобы тосковал, горевал бы, ел — не заедал, пил — не запивал бы на всяку минуту, на всяку секунду, во веки веков, отныне и до века».
Заговоры к узлу на приворот женщины:
1. «Встану я на заре на утренней, пойду я на зеленый луг, брошу по ветру слова мудрые, пусть та девица (имя) знает, что люблю ее жарче пламени, обожгут ее сердце доброе; пусть уста ее, уста сахарны, лишь к моим устам прикасаются, от других же уст удаляются, глаза жгучие пусть глядят всегда на меня, дружка (имя), добра молодца, день и ночь они, улыбаючись. О, пронзите же красной девице (имя) сердце, доброе мои реченьки, как стрела огня молненосного, растопите ее мысли-думушки, чтобы все они были заняты только б мной одним, добрым молодцем (имя). Я же буду ей верен до смерти, верен до смерти, до могилушки. Так же пусть и она (имя) будет мне верна. Я слова свои скреплю золотом, скреплю золотом, залью оловом, залью оловом, скую молотом, скую молотом, как кузнец ловкач в кузне огненной, в кузне огненной в сердце трепетном. Так неси же, ветер, словеса мои в ту сторонушку, где живет она, друг-зазнобушка (имя), и вернитесь вы, словеса мои, в сердце девицы (имя), что мила, люба крепче солнышка, ярка месяца».
2. «Встану я (имя мужчины) и пойду из избы в двери, из дверей в ворота, в чисто поле, под Восток под восточную сторону. Навстречу мне семь братьев, семь ветров буйных. «Откуда вы, семь братьев, семь ветров буйных, идете? Куда пошли?» — «Пошли мы в чистые поля, в широкие раздолья сушить травы скошенные, леса порубленные, земли вспаханные». — «Подите вы, семь ветров буйных, соберите тоски тоскучие со вдов, сирот и маленьких ребят, со всего света белого; понесите к красной девице (имя) в ретивое сердце; просеките булатным топором ретивое ее сердце, посадите в него тоску тоскучую, сухоту сухотучую, в ее кровь горячую, в печень, в суставы, в семьдесят семь суставов и подсуставков, един сустав, в семьдесят семь жил, единую жилу становую; чтобы красна девица (имя) тосковала и горевала по (имя мужчины) во сне суточном, едой бы не заедала, питьем она не запивала, в гульбе бы она не загуливала и во сне бы она не засыпала, в теплой паруше калиновым щелоком не смывала, шелковым веником не спаривала, пошла, слезно плакала, и казался бы ей (имя мужчины) милее отца и матери, милее всего роду-племени, милее всего под луной, скатного жемчуга, платья цветного, золотой казны». Будьте вы, мои слова, крепки и лепки, крепче камня и булата. Ключ моим слонам в небесной высоте, а замок в морской глубине, на рыбе на ките; и никому эту кит-рыбу не добыть, и замок не отпереть, кроме меня (имя мужчины). А кто эту кит-рыбу добудет и замок мой отопрет, да будет как древо, палимое молнией».