— Далеко пойдёшь, паря! Тока с правильной дорожки не сверни…
…Коршень подошёл к сестрице, обнял её.
— Давно не виделись… — сказал он. — Как там матушка с отцом?
Ладомира улыбнулась.
— Матушка, как всегда хлопочет по хозяйству. Отец в храме молитвы справляет. Вот пирожков тебе напекла с капустой, прошлогодней брусникой, да с гусиным мясом. При перечислении таких яств у Коршеня загорелись глаза.
— Ты же знаешь: жрать в одиночку на заставе не принято…
Ладомира усмехнулась.
— Поди уж знаю. Который год к тебе тропинку топчу. Вона узелок-то, какой увесистый принесла.
— Скоро на обед нас скликать будут. Вот и угощу своих сотоварищей.
Ладомира протянула узелок брату.
— Возмужал ты, Коршень. Прямо мужиком справным стал… — заметила сестрица.
— Я теперь дружинник княжича! — гордо ответил брат.
— Знаю то… Тока матушка уж больно кручинится. Я богине в храме прислуживать стану, ты теперича — дружинник. А ей внуков хочется понянчить.
— Рано мне про приплод ещё думать! — отрезал Коршень. — Жизнь дружинника куда мне милее.
Ещё немного поговорив с братом, обнявшись на прощанье, Ладомира направилась к воротам. Её окликнул сотник княжича.
— Ладомира! Княжич просил письмо женке своей передать! — и протянул девушке пергаментный свиток.
Ладомира чинно поклонилась.
— Передай княжичу Калегасту — супружницу его Любаву навещу по возвращении в Велегош.
— Благодарствуй, — ответил сотник.
И Ладомира отправилась в обратный путь.
Вечерело. Ладомира миновала по выщербленному мостку малые ворота городища. Пройдёт ещё пара недель, и будут гнать этим путём горожане скотину на выгон. Трава к тому времени наберёт силу, нальётся соком. И коровы, овцы, козы, лошади, застоявшееся за зиму и весну в стойлах, насладятся свободой и свежей травой.
Ладомира прошла через рыночную площадь — дом княжича стоял аккурат напротив родительского расписного терема, и выглядел куда скромнее. Князь Радомир, правитель Велегоша, сына своего не баловал. Может быть, и вырос оттого Калегаст спокойным, справедливым, всепонимающим, чурался роскоши, делил со своими дружинниками все тяготы службы. Сам избу после свадьбы для своей семьи поставил. Подсобили ему только двое мужиков, что знали толк в строительстве. Приданое взял за Любавой богатое. Хотя в Велегоше поговаривали, что Любаву, дочь воеводы Колота, княжич бы и в одной рубашке принял — так полюбил её.
Зато Колот остался доволен: дочка — жена княжича! Не за горами тот день, когда и полновластной княгиней станет. Впрочем, Колот смерти Радомиру не желал. Князя своего почитал, как и положено, служил ему преданно.