Когда прибыли домой, раба отвязали и поставили посреди двора. Он тяжело дышал; его грудь вздымалась, как кузнечные меха, но взгляд оставался ярким и острым.
– Как тебя зовут? – спросила Анок.
Молодой человек сжал губы и не ответил, хотя было ясно, что он понимает вопрос. Тия догадывалась, в чем дело. Назвать свое имя означало стать уязвимым, подставить себя невидимым стрелам судьбы, позволить отнять последние силы.
– Ты будешь носить мои носилки вместе с тремя другими рабами, – заявила сестра Мериба, после чего они услышали голос невольника:
– Я не стану поднимать твои носилки, девушка, потому что я не раб, не слуга, а воин.
Он произнес это сухо и твердо, так же как судья выносит приговор, таким же тоном, каким приказывала сама Анок.
Девушка скривила губы.
– Чей ты воин и где твое войско?! Ты – грязный раб! Грязный, пока тебе не позволили помыться и не дали чистую одежду. Эй! – крикнула она слугам. – Заприте его в сарае, не снимая цепей, не давайте есть и пить. Через три дня я послушаю, что он скажет.
Мериб не стал возражать. Когда раба увели, он направился в дом. Поджидавшая его за колонной Тия вышла навстречу и взволнованно произнесла:
– Неужели нельзя облегчить участь этого человека?
Удивленный тем, что ее интересует судьба невольника, архитектор обернулся и равнодушно обронил через плечо:
– Это не мой раб! Я подарил его Анок. Поговори с ней. А мне пора ехать на стройку.
Разумеется, разговор с Анок ни к чему не привел. Сестра Мериба держалась высокомерно и холодно. Она заявила, что не привыкла, чтобы кто-то вмешивался в ее дела, и недвусмысленно дала понять Тие, что считает ее лишней в их доме. А потом и вовсе закрыла перед ней дверь.
Тия вернулась к себе. В комнате была Хнут, она перебирала какие-то вещи. Увидев огорченное лицо хозяйки, девушка выпрямилась и спросила:
– Что случилось, госпожа?
– Ничего. Просто я чувствую себя в этом доме, как птица в клетке. Как тот раб, которого сегодня купили на рынке и заперли без воды и еды!
– Кто он? Я видела его из окна.
– Мне неизвестно, к какому народу он принадлежит, – ответила Тия, – однако меня беспокоит его судьба. Мне кажется, этого человека будет трудно сломить. Что его ждет?
– Не знаю, – тихо промолвила Хнут. – Однажды госпожа Анок ударила рабыню плеткой по лицу так, что у той вытек глаз.
У Тии на мгновение перехватило дыхание.
– Что было потом?
– Девушку продали. Госпоже Анок нравятся лишь безупречные вещи и красивые слуги.
– В доме моего отца не могло произойти ничего подобного, – прошептала Тия.
Она вспомнила Эффе, городок, стоявший между гладью воды и небом, вспомнила, как домочадцы – мать, Харуя, служанки, рабыни, она сама – дружно собирали виноград, а после делали вино. Рабыни смеялись и болтали, не боясь присутствия господ.