А потом лист бумаги с напечатанным текстом.
Эдоард вскинул брови.
– Что это, графиня?
– Детская сказка, Ваше величество.
– И как вы смогли написать так много абсолютно одинаковых букв?
– Я не писала, Ваше величество. Я – печатала.
На рассказ о книгопечатании ушло минут десять. И к концу рассказа Лиля уже вполне освоилась. Да и Эдоард забыл, что хотел подействовать на нервы строптивой девчонке. Незачем.
Она действительно сокровище.
Книгопечатание открывало невероятные горизонты. А бумага…
Уж чего-чего, а камыша, крапивы и прочего травяного сора в Ативерне хватало. Если крестьянам приказать собирать – возы привезут. Да и лупа…
Эдоард к старости стал слегка дальнозорким. Приходилось читать чуть ли не с расстояния в метр, а то и приказывать секретарю зачитывать. А теперь – все в его руках.
Про очки Лиля пока не заикалась, понимая, что это требует уже других знаний и умений. Линзу-то она сделает. Но ведь две одинаковых, да еще и определить, сколько на каждом глазу, и все подогнать… увольте!
Пусть лупами обходятся!
А она еще штангенциркуль изобретет – у отца такой был, не прибор, а сплошное удовольствие.
Но пока – только это.
– А бумагу можно и продавать. Делать гербовую, с оттиском – и продавать для прошений, для жалоб, для кляуз…
Эдоард даже зажмурился от удовольствия. Священное для любого короля слово – казна.
Графиня – определенно чудо. Если так пойдет и дальше… Да Мальдоная с ним, с титулом. Даст он ей титул! Уже за подзорную трубу – даст. А ведь это наверняка не конец.
И… какой шильды Джес так расписывал жену?
Что он – поговорить с ней не удосужился за столько времени? Умная женщина, спокойная, ничуть не истеричка… разве что на дверь постоянно оглядывается. И кстати – симпатичная. Он бы даже сказал – красавица. М-да… как же она нервничала на своей свадьбе? Или это перенесенные испытания сыграли роль? Можно попробовать выяснить. Только…
– Ваше сиятельство, вам не терпится закончить нашу аудиенцию?
– Нет, Ваше величество. Там за дверью осталась моя собака…
Лиля действительно оставила Нанука у секретаря. И переживала за пса. Он умница, но все новое, незнакомое. А он еще щенок…
– Ведите ее сюда, – разрешил король. И едва не присвистнул при виде Нанука. Собак Эдоард любил, был ценителем и знатоком. И мог оценить стати вирманской сторожевой. Пес обещал вырасти таким, что собака Баскервилей рядом с ним смотрелась бы таксой.
И умный. Пространство просматривает, хозяйку охраняет, ученый…
– Хороший пес. Графиня, вам говорили, что я не благоволю вирманам?
– Да, Ваше величество.
– Я надеюсь…
– Ваше величество, я умоляю вас не запрещать мне нанимать вирман в свою охрану. Если бы не они, меня бы и в живых не было. Да и Миранды…