Соответственно, определяя размер обозначенного «хищения», подписывавший постановления о привлечении Ходорковского и Лебедева в качестве обвиняемых следователь Каримов элементарно умножил годовые объемы добывавшейся нефти на роттердамские цены. За шесть лет вышла уже упомянутая сумасшедшая цифра – без малого 350 млн тонн нефти, оцененная по заграничным расценкам в 892,4 млрд рублей. При этом, что интересно, авторов сотворенного обвинения нимало не заботило, что в реальности далеко не вся товарная нефть физически могла попасть, и на самом деле попадала, на внешний рынок, используясь внутри России. А «легализацией», в видении обвинителей, стали все дальнейшие финансово-хозяйственные операции, производившиеся после расчетов за нефть: приобретение новых активов, сделки с ценными бумагами, выдача займов и даже… переработка нефти в нефтепродукты!
Воплощенными в строки фабулы обвинения результатами такой фантасмагорической гигантомании и ее сутью были удовлетворены даже не все следователи, трудившиеся в бригаде. У одних искреннее изумление вызвала квалификация как хищения тех же действий, которые в первом уголовном деле были названы уклонением от уплаты налогов. Другие склонялись к тому, что правильнее и убедительнее для достижения поставленной перед ними цели оставления Ходорковского и Лебедева на нарах еще на какое-то количество лет было бы вычленение из широкомасштабной деятельности такой крупной компании, как ЮКОС, одного-двух более или менее убедительных эпизодов, безболезненное рассмотрение которых в рамках надежного «басманного» правосудия привело бы к тому же желаемому результату.
Так или иначе, но стратегические решения принимали не эти сомневающиеся следователи, и их голос услышан не был. Удивляться этому не стоит, если иметь в виду, что кардинальное направление следствия определялось в высоких кабинетах первых руководителей Генеральной прокуратуры и Следственного комитета, включая случаи, когда, по непроверенным данным, такие совещания мог посещать и вести их некий вице-премьер российского правительства.
Защита Ходорковского и Лебедева, конечно, сразу же потребовала прекращения уголовного дела в связи с отсутствием реальных фактических данных о совершении нашими подзащитными каких-либо преступлений. В своих ходатайствах мы писали: все обвинение по существу представляет собой ничтожную попытку искусственной криминализации обычной хозяйственной деятельности холдинговой компании «ЮКОС» с присущими ей особенностями построения корпоративных отношений. По своему характеру, содержанию и направленности предъявленное обвинение является изощренным и одновременно абсурдным с точки зрения как права, так и здравого смысла… Но все это не возымело результата, и через некоторое время обвиняемым и их защитникам было представлено в распоряжение обвинительное заключение, содержавшееся в 14 томах и насчитывавшее 3487 страниц. Подписал его выросший к тому времени из рядового следователя следственной группы по юкосовскому делу до руководителя первого отдела управления по расследованию особо важных дел Главного следственного управления Следственного комитета при Прокуратуре РФ государственный советник юстиции 3-го класса Валерий Алышев, и вместе с делом 4 февраля 2009 года отправил в Генеральную прокуратуру РФ для утверждения. Всего 10 дней понадобилось заместителю генерального прокурора РФ Виктору Гриню на изучение составлявшего без малого 200 томов следственного материала, и он поставил свою подпись в графе «утверждаю». Произошло это 14 февраля 2009 года…