Стол молчал.
– Отлично! – рявкнула вдруг «шевелюра».
– Петр Кириллыч!? – отчаяние «виновника» было полным.
– Какие портреты? В какой галерее? – издатель снова поморщился.
– Да из прошлого… Романа…
– Романа? С кем? С авторами? С властью? – перебил Новиков, перечисляя знакомые.
– Лучше с совестью. Эти предадут, – уныло заметил «виновник».
– Вы не так поняли, господа. Из прошлого Романа Аркадьевича. Он выкупил ту галерею-с, – Безухов достал платок и начал снова протирать пенсне. – Галерея, в которой и каждого… из нас… портрет. Живой. Мы все записаны в книге жалоб. Да-с.
– Я что-то слышал, граф… – «галстук», морща лоб, обозначил усилие, – говорят, он хочет там, – и снова указал наверх, – предъявить галерею для оправдания. Ну, как настроившие церкви да часовни… тоже ведь надеються на поблажку.
– Ох! Ох! Охо-хо! – человек в дублете опять схватился за живот, – был, был свидетелем превеселого случая! Ох! Ох! Один, в очереди на небесах, где сортируют, кого куда… предъяву сделал и даже сверху храм указал. На мои деньги, кричит, построен! А вон еще часовня! Всех растолкал. Мое место проплачено! Ох, – он выдохнул. – Так те посовещались, за воротами-то, да старший, с крыльями, и говорит: проверили, действительно на ваши. Принято решение… вернуть деньги! – рассказчик снова захохотал. – Ох! Ох! Уморили!
– Да чьих жалоб?! – не выдержал Новиков. – Какая галерея?!
– Человеческих… да, да, господа, человеческих жалоб. Стоны адресны, – совершенно не поняв юмора, ответил Безухов. – Лично к вам. Ко мне. Ко всякому-с. Но главная – к себе. Возможно… затем, на землю-то и ступаем… – он с надеждой посмотрел на человека в очках.
В ответном взгляде виделась поддержка.
– Я уж подумал… полководцев! – воодушевился председатель, пытаясь «подправить» ситуацию. – У них масштаб! Один из «ваших» – Гюго как-то тоже припечатал: «Цивилизация, по жалобе человеческого рода, ведет следствие и готовит тяжкое обвинение против… полководцев». Вы, граф, из тех времен? Так прошу со мной быть на короткой ноге! Извольте!
– Вы так про издателей? – Безухов вспомнил сказанное ранее, но тут же стушевался, заметив по лицам новую оплошность.
– Хм… граф… в самую десятку! – восхищенно заметил человек в очках. – Не ожидал. Однако вы как-то сузили круг… осмотритесь, «десяток» вокруг полно! Убивают не только книгами. Поле брани куда шире. – Он был рад повороту, глаза заблестели. – Сами же с того начали. Мне кажется, вы хотели сказать совершенно другое… ну, смелее, Петр Кириллыч! Через такое пройти! Я не буду выстраивать ваши мысли – довольно! Сами!