– То есть он еще жив?
– Как священное слово Господне.
– Он принадлежал к вашей церкви?
– Он был среди прихожан моего отца и веровал искренне, как никто. Его изменила армия. Пару лет после войны Артур еще хранил веру, а потом просто перестал следовать знамениям.
– Когда это случилось?
– То ли в сорок седьмом, то ли в сорок восьмом году. Нет, постойте! – Преподобный поднял искривленный палец. – Последний молебен, на котором присутствовал брат Артур, был на успение сестры Эдны Фаррелл. Я это помню точно, потому что отец молился о том, чтобы брат Артур вновь обрел веру. Через неделю после похорон отец посетил брата Артура… и его проповедь была встречена дулом ружья. После этого он отступился.
– Когда умерла Эдна Фаррелл?
– В тысяча девятьсот сорок девятом году.
Эдвард Артур продал свой земельный участок инвестиционной группе «АП» 10 апреля 1949 года.
Я отыскала Эдварда Артура на огородике позади бревенчатого коттеджа. Старик был в шерстяной клетчатой рубахе поверх джинсового комбинезона и ветхой соломенной шляпе, которую в незапамятные времена вполне мог носить какой-нибудь гондольер. При виде меня он на секунду замер, но тут же вновь принялся обрабатывать грядку.
– Мистер Артур? – окликнула я.
Мужчина все так же втыкал вилы в землю, а затем налегал на них трясущейся ногой. Сил у него было так мало, что зубья вил вонзались совсем неглубоко, однако он неуклонно, раз за разом повторял это движение.
– Эдвард Артур? – повторила я уже громче.
Он не ответил. Вилы, втыкаясь в землю, издавали негромкий глухой стук.
– Мистер Артур, я вижу, что вы заняты, но мне нужно задать несколько вопросов.
Я по мере сил постаралась изобразить располагающую улыбку.
Артур выпрямился, насколько мог, и побрел к тачке, нагруженной камнями да ворохом сухих стеблей и листьев. Когда он стянул с себя рубашку, я увидела тощие руки, покрытые коричневыми старческими пятнами размером с лимскую фасоль. Сменив вилы на мотыгу, старик заковылял обратно к грядке, на которой только что трудился.
– Я хотела бы расспросить вас о земельном участке недалеко от притока Раннинг-Гоат.
Тут Артур впервые взглянул на меня. Глаза у него были слезящиеся, с красным воспаленным ободком, радужки такие бледные, что казались почти бесцветными.
– Вы ведь владели участком земли в тех местах?
– Зачем вы приехали? – Старик дышал хрипло, с присвистом, словно втягивал воздух через фильтр.
– Меня интересует, кто купил вашу землю.
– Вы из ФБР?
– Нет.
– Вы из тех, что расследуют крушение?
– Раньше я участвовала в расследовании, теперь – нет.
– Кто послал вас сюда?