И вместе с тем он до сих пор ностальгирует по Старому Югу. Цветущие, изобильные юго-восточные кварталы Шарлотта – это вальяжные дома и чистенькие бунгало, вокруг которых множество азалий, кизила, рододендронов, багряника и магнолий. Улочки извилисты, на крылечках покачиваются качели, а число деревьев на квадратную милю больше, чем в любом другом городе Земли. Весной Шарлотт превращается в калейдоскоп розовых, белых, лиловых и алых оттенков. Осенью город пылает золотом и багрянцем. Упадок аристократического образа жизни давно уже стал постоянной темой для разговоров, но те же люди, что оплакивают его гибель, не спускают глаз с рынка недвижимости.
Я живу в Шэрон-Холле, усадьбе постройки начала двадцатого века, расположенной в элегантном старинном районе Майерс-Парк. Некогда изысканный, Шэрон-Холл в пятидесятые изрядно обветшал и был подарен местному колледжу. В середине восьмидесятых собственность площадью в два с половиной акра приобрели застройщики; ее переоборудовали в современный многоквартирный комплекс.
Большинство обитателей Шэрон-Холла разместилось в самом особняке либо в одном из недавно пристроенных к нему крыльев; мое жилище – крохотный домик на западной границе владения. В архивах отмечено, что эта постройка была возведена как дополнение к каретному сараю, однако ее первоначальное предназначение нигде не указано. За неимением лучшего термина ее называют просто Флигель.
Моя двухэтажная квартирка хоть и тесная, но солнечная, а маленький патио идеально подходит для герани, одного из немногих растений, которые в состоянии выдержать мои садоводческие потуги. Флигель служит мне приютом с тех самых пор, как подошла к концу моя семейная жизнь, и идеально соответствует моим потребностям.
Небо блистало неукротимой синевой, когда я въехала в ворота комплекса и направила машину вглубь территории. Петунии и бархатцы пахли осенью, и их аромат смешивался с запахом засыхающих листьев. Солнечный свет омывал кирпичные бока строений, пешеходные дорожки и стену, ограждавшую комплекс.
Объезжая Флигель, я с удивлением увидела, что возле моего патио стоит «порше» Пита, и в окне над пассажирским сиденьем торчит голова Бойда. Заметив меня, пес навострил уши, втянул язык, но тут же вывалил его наружу.
В заднее окно машины я разглядела переноску с Верди. Мой кот, судя по его виду, не был доволен условиями транспортировки.
Когда я затормозила бок о бок с «порше», из-за угла Флигеля появился Пит.
– Господи, как я рад, что застал тебя! – Голос у него был взволнованный.
– Что случилось?