— Вит, не напрягай! — резко оборвала его стенания докторша. — Ты же видишь, что тут сложный случай. Вторая больная на грани спецбригады, должна же я родным объяснить, как вести себя, в случае чего!
— Все мы тут давно на грани спецбригады, в этом гребаном скифском поселении! — непримиряюще бубнил практикант, протискиваясь к двери. — До свидания! — фыркнул он, с силой распахивая ее. И, даже не обернувшись, сердито топоча стертыми кедами, стремглав сбежал по лестнице вниз.
— Извините его. Это бравада от усталости. — Тотчас смешалась врач. — У нас сейчас по двадцать вызовов, до позднего вечера. Холодный май, а потом вдруг эти перепады жары. Мотаемся, как проклятые, и сегодня уже с утра — осложненные роды, четыре трупа, черепно — мозговая. Все — на грани фола. Сплошной Шопен. У нас хоть ставка, у них только стипендия, а нервы надо иметь стальные здесь… Не все это выдерживают. — Она развела руками. — Приятно было с Вами познакомиться. На концерт Ваш я все равно бы — никогда не попала, а воочию увидеть Вас обоих — большая честь!
— Взаимно. — Никита улыбаясь посмотрел на докторшу, и вдруг глаза его просияли. — А если Вы все-таки однажды попадете на наш концерт, то, что скажете?
— Это совсем невозможно. Детская мечта. Волшебство. Я и скажу тогда, что попала в сказку. — Марта Федоровна зажмурилась на миг и, рассмеявшись, вспыхнув ямочками щек и синими сапфирами глаз, молодо и озорно сбежала по лестнице, махнув рукой. — До свидания, Никита Романович, не болейте сами и не давайте болеть родным… Дай Бог нам больше не встретиться.
Турбин в изумлении поднял бровь:
— Почему это?
Она опять звонко рассмеялась:
— Врачебная присказка такая. Удачи Вам! Добра!
— И Вам того же! Спасибо. — выдохнул Турбин, с облегчением прикрывая двери. В прихожую вышел Дэн Столяров, вытирая перепачканные руки бумажной салфеткой:
— Где тут рубильник включается? Я починил розетку. Там просто не было контактов, зачистил немного. Жрать охота. Ноги подкашиваются. Лилька обещала кофе сварганить по-варшавски, а к нему и коньячку с картошечкой… Правда, Лилек? — полушепотом басовито пропел Дэн куда-то в глубину квартиры — Не обманешь? А то уже желудок сводит от голода. Я за этот день чуть с ума не сошел два раза! Устал, как будто вагоны разгружал, ей-богу!
В прихожей тотчас замаячил силуэт Лили с блюдцем в руках. В нем плавали использованные ампулы и шприцы с остатками проспиртованной ваты. Больничный запах резко ударил в нос. Дэн притворно и смешно сморщился, играя глазами и скулами:
— Гадость какая, господи!
— Коньяк ваш не лучше! — Презрительно фыркнула в ответ Лиля и, дернув плечом, прошла мимо Столярова на кухню, сверкая зрачками и нервно вытягивая ноздри. Как норовистая лошадь, которой натянули поводья.