Мария (Исаакс) - страница 45
Стояла мертвая тишина, мы успокаивали собак, стараясь удержать их от легкого нетерпеливого повизгивания.
– Тут следов нет, – сказал Браулио, осмотрев прибрежный песок и заросли кустарника.
Взобравшись на вершину небольшой скалы, он повернулся лицом к нам, жестом приказав не двигаться с места, снял ружье и упер его в плечо, словно собирался стрелять в цепь скал, оставшуюся у нас за спиной. Спокойный и невозмутимый, он слегка наклонился вперед и нажал курок. Раздался выстрел.
– Там! – крикнул он, показывая на поросшую деревьями вершину у нас над головой.
Спускаясь прыжками к реке, Браулио крикнул:
– Крепче держать веревку! Собак – вверх!
Собаки словно все поняли: едва мы спустили их со своры, как они исчезли справа от нас в зарослях тростника. Хосе тем временем помогал Браулио перебраться через реку.
– Спокойно! – снова крикнул Браулио, выйдя на берег; торопливо заряжая ружье, он бросил мне:
– Вы будете здесь, хозяин!
Собаки преследовали добычу по пятам; зверю, видимо, нелегко было ускользнуть: лай все время доносился из одного и того же места на склоне.
Браулио взял из рук Хосе копье и сказал нам обоим:
– Один – внизу, другой – вверху, стерегите этот проход, ягуар вернется по своему следу, если только ему удастся уйти. Тибурсио с вами, – добавил он. Затем обратился к Лукасу: – Мы вдвоем обогнем утес по верху.
Твердой рукой Браулио забил снаряд в ствол ружья и сказал с обычной своей доброй улыбкой:
– Это просто котенок, да к тому же и ранен.
Выслушав последние слова, мы разошлись по местам.
Хосе, Тибурсио и я поднялись на удобную для наблюдения скалу. Тибурсио то и дело проверял запал своего ружья. Хосе напряженно вглядывался в даль. Отсюда нам было хорошо видно все, что делалось на утесе, и мы могли внимательно следить за указанным нам проходом: к счастью, могучие деревья на склоне росли редко.
Из шести собак две уже вышли из боя; одна лежала растерзанная у ног зверя, другая, с разорванным боком, приползла к нам и, жалобно повизгивая, издыхала подле камня, на котором мы стояли.
Ягуар стоял задом к купе дубов, бил хвостом, ощетинив шерсть на спине, оскалив зубы и сверкая глазами; он издавал глухое рычание, встряхивал огромной головой, и уши его щелкали, словно деревянные кастаньеты.
Когда он поворачивался под натиском заметно усталых, однако еще не выдохшихся собак, видно было, как хлещет у него из левого бока кровь; по временам он пытался зализать рану, но тщетно, – вся свора тут же яростно кидалась на него.
Браулио и Лукас появились из тростниковых зарослей на склоне утеса; они оказались немного дальше от зверя, чем мы. Лукас был бледен, как мертвец, а пятна, оставшиеся у него на щеках после карате,