– Ты, верно, видел эти стихи в «Эль Диа» и просто забыл. Помнится, под ними стояла подпись какого-то Альмендареса.
– Нет, кажется, не видел, – сказал он. – Впрочем, у меня на эти вещи плохая память… Если это те стихи, что читала мне моя кузина… то, по правде сказать, когда пели сеньориты, они мне понравились гораздо больше. Будьте добры, прочтите их, – попросил он Марию.
Она, улыбаясь, обратилась к Эмме.
– Как там начинается?… Я все время забываю. Лучше ты прочти, ведь ты хорошо все помнишь.
– Да вы только что их пели, – возразил Карлос, – а читать гораздо легче. Как ни дурны эти стихи, в ваших устах они будут прекрасны.
Мария повторила все сначала; когда она дошла до последней строфы, голос ее задрожал.
Карлос поблагодарил:
– Да, теперь я почти уверен, что слышал их раньше.
А я подумал: единственное, в чем Карлос может быть уверен, это в том, что он каждый день видит красоту, описанную в моих плохих стихах. Но он смотрит вокруг безотчетно, как смотрит, к примеру, на часы,
Глава XXIV
…Нежными руками, белыми и благоуханными, как кастильские розы…
Пришло время расходиться, и, опасаясь, что мне постелят в одной комнате с Карлосом, я поднялся к себе; в дверях я столкнулся с мамой и Марией.
– Надеюсь, я буду спать здесь один? – спросил я у мамы. Поняв, чем вызван мой вопрос, она ответила:
– Нет, здесь будет твой друг.
– О, цветы, – сказал я, увидев в руках у Марии завернутые в платок цветы, которые утром она поставила в мою вазу. – Куда ты несешь их?
– В молельню, у меня сегодня не было времени поставить там свежие…
Я поблагодарил ее взглядом за чуткость, не позволившую ей оставить предназначенные мне цветы в комнате, где будет ночевать другой.
Однако посреди стола бросался в глаза букет лилий, который я принес днем с гор, и я протянул его Марии, сказав:
– Поставь на алтарь и эти лилии. Трансито дала их мне для тебя и просила передать, что приглашает тебя в посаженые матери на свою свадьбу. А так как все мы должны молиться за ее счастье…
– Да, да, – ответила Мария. – Так она хочет, чтобы я была посаженой матерью? – переспросила она, как бы советуясь с мамой.
– Что ж, это вполне естественно, – откликнулась мама.
– А у меня для нее есть очень красивое платье, как раз для такого дня! Обязательно расскажи ей, как я обрадовалась, узнав, что она выбрала нас… меня в посаженые матери.
Мои братья, Фелипе и младший, с восторгом приняли весть о том, что я буду ночевать в их комнате. Они устроились вместе на одной кровати, а вторую уступили мне: Мария прикрепила к ее пологу изображение скорбящей богоматери, которое обычно висело у меня в изголовье.