Григорьев на удивление быстро и хорошо провёл разговоры с крестьянами, после чего он велел Захаренко сменить Ивана на охране выживших полицаев, отправив того на обыск одной из хат, оставив вторую напоследок.
Присев на пенёк, с которого командир общался с народом, лейтенант поставил винтовку прикладом на землю и с интересом посмотрел на трёх полицаев, что стояли на коленях в грязи, и угрюмо с некоторыми испугом, исподлобья разглядывали противников. Руки у них были связаны за спиной.
— Товарищ старший лейтенант, разрешите? — окликнули Григорьева из-за плетня.
Посмотрев на неизвестного, штурман подумал, глядя на его внешность.
'Летчик или танкист, причём явно кадровый'.
Сам командир в это время осматривал трёх коней, что вывел Иван из конюшни. Так же во дворе стояли две телеги, которые видимо полицаи готовили к весеннему использованию.
Обернувшись, Григорьев несколько секунд рассматривал статного парня с отлично видной военной выправкой и обожжённым лицом, который стоял у калитки, давая себя рассмотреть.
— Выводи остальных, — скомандовал командир Ивану и кивнул неизвестному. — Заходи.
Тот отворил калитку и под любопытными взглядами так и не рассеявшейся толпы прошёл во двор.
— Вы действительно Красная Армия? — спросил он.
— Окруженцы, двигаемся к фронту, — спокойно пояснил Григорьев.
— Я лейтенант Воронин, командир танковой роты двадцатой танковой дивизии. Девятый мехкорпус.
— Генерала Рокоссовского? — уточнил Григорьев.
— Да. Вы с ним знакомы?
— Не лично, воевал с одним из полков корпуса под Ровно. Заблудился он, но нам помог здорово, добил бронеколонну противника, что мы долбили из засады, вовремя подоспели.
— Понятно, — невольно улыбнулся танкист. Было видно что ему приятно встретить того с кем он возможно воевал плечом к плечу. — Так что, разрешите присоединиться к вам?
Тут Григорьев к удивлению Захаренко, который знал о его планах, поморщился и ответил:
— Понимаешь, я не знаю кто ты, как поведёшь себя в бою. Почему ты укрываешься в тылу, пока остальные воюют на фронте. То есть для меня ты тёмная птица, лейтенант, и просто так я тебя взять не могу.
— У меня сохранились документы, комбинезон обгорел, как и форма, но есть оружие.
— Вот когда всё это будет при тебе, тогда предметно поговорим.
— Понял, — кивнул лейтенант, но уходить не спешил. — Двое нас, товарищ старший лейтенант. Когда нас подбили, из машины смогли вытащить только меня и заряжающего, сержанта Кривошеина. Мы были тяжело раненными, поэтому при отступлении нас оставили здесь. Потом зима, сами понимаете. Когда восстановились, решили двигаться к фронту, как потеплеет, да вот вы раньше успели.