— Да вот, мужу куртку шью.
— Скажи, чтобы полегче одевался, — посоветовал Лайбао. — Ведь на родину шелков, атласа и парчи едет. Там этого добра сколько хочешь.
Подоспел и Хань Даого. Они обменялись приветствиями, Лайбао сказал о поездке в столицу и добавил:
— Я потом вас в Янчжоу разыщу.
— Батюшка посоветовал нам остановиться неподалеку от пристани, — говорил Хань, — на постоялом дворе Ван Божу. Мой покойный родитель, говорит, с его отцом дружбу водил. У него, говорит, и остановиться есть где, и торговых людей всегда много, а главное — и товары, и серебро будут в целости и сохранности. Так что, как приедешь, прямо к Ван Божу иди. Лайбао обернулся в сторону Ван Шестой и продолжал: — Сестрица! Я ведь в столицу еду. Может дочке подарочек какой пошлешь?
— Да нет ничего, брат, под руками-то, — отвечала она. — Разве вот пару шпилек, что отец ей заказывал, да туфельки. Передай, будь добр, если тебя не затруднит.
Она завязала подарки в платок и, передавая узелок Лайбао, велела Чуньсян подать закуски и подогреть вина, а сама бросила шитье и стала накрывать на стол.
— Не хлопочи, сестрица! — благодарил Лайбао. — Мне домой пора, собраться еще надо. Вставать рано.
— Раз зашел, не обижай хозяев, — Ван засмеялась. — Разве так можно! Если приказчик проводы устраивает, чарочку пропустить полагается. — Она обернулась к мужу: — А ты чего сидишь, будто тебя не касается, а? Зови к столу, ухаживай за гостем. Хватит бездельничать.
Подали закуски, наполнили чарку и поднесли Лайбао. Ван Шестая тоже села с ними за компанию.
— Ну, мне домой пора, — сказал Лайбао, осушив не одну чарку. — А то еще ворота запрут.
— Лошадь нанял? — спросил Хань Даого.
— Завтра утром успею, — отвечал Лайбао. — А ключи от лавки и счета ты Бэнь Дичуаню передай, чтобы тебе ночью не караулить. Дома отоспись перед дорогой-то. — А ты прав, брат, — согласился Хань. — Завтра же передам.
Ван снова наполнила чарки.
— Ну, выпей, брат, вот эту чарку, больше не буду задерживать, — сказала она.
— Тогда, будь добра, подогрей немножко, — попросил Лайбао.
Ван поспешно вылила вино в кувшин и наказала Цзиньэр подогреть, потом наполнила чарку и обеими руками поднесла Лайбао. — Жаль, нечем тебя угостить, брат, — говорила она.
— Что ты, сестрица, — отозвался тот. — Будет скромничать!
Он взял чарку, и они выпили залпом с Ван Шестой. Он встал, и хозяйка передала ему подарки для дочери.
— Прости, что причиняю тебе беспокойство, — сказала она. — Узнай, пожалуйста, как она там живет, как себя чувствует. Мне, матери, на душе легче станет.
Ван поклонилась и вместе с мужем вышла за ворота проводить Лайбао. Не будем рассказывать, как он собирался в дорогу, а перейдем к Юэнян.