Удальские жители ничего не знали о битве, хотя смутные слухи о войне сюда просачивались. Старейшина, и впрямь узнавший Предвара, присел и хлопнул себя по коленям, увидев перед чурами целую дружину – несколько воевод почти без войска, кметей почти без оружия, с кровавыми повязками на распоротых рукавах. Княгиню, завернутую в плащ Хедина, даже не сразу заметили, и впервые в жизни ей не хотелось привлекать к себе внимания. Предвар шепнул что-то старосте, тот подозвал бабу, и баба наконец увела Избрану в женскую половину избы за занавеску. Разбитая телом и утомленная духом, княгиня уже едва понимала, что происходит вокруг.
Там с нее сняли шубу и промокшую обувь, уложили на лежанку, укрыли одеялом и принесли брусничного отвара с медом. Избрана выпила, чтобы согреться, легла и накрылась шубой с головой. В чужой несвежей постели было душно и неприятно, но ей так хотелось спрятаться от всего света, что она ни на что не обращала внимания. Весь мир был сумрачным, глухим и тяжелым, как эта черная изба, где за плотно висящим дымом нельзя было даже разглядеть обстановку. Последняя часть дороги, эта весь, расплывчатые пятна лиц, темные дыры низких дверей едва касались ее сознания.
Смоляне набились во все постройки, вповалку устроились даже в банях и овинах. Тем, кто не поместился, пришлось раскладывать костры на снегу. Воеводы сидели с мужчинами-хозяевами за столом, шел разговор о битве, но Избрана не слушала. Оставшийся позади день казался неимоверно длинным, даже не верилось, что она покинула избу старейшины Подгоричья всего лишь сегодня утром. Уложенная на неведомо чью лежанку, княгиня Избрана натягивала шубу на голову, желая спрятаться от всего пережитого за день, как пугливый ребенок прячется от кикиморы. Ее наполняли чувства стыда и досады, а завтрашний день казался таким неясным и пугающим, что Избрана изо всех сил старалась заснуть, чтобы хоть немного отдохнуть от томительной тревоги. Эту тревогу она ощущала всем телом, как тяжесть шубы на плечах.
* * *
Следующий день выдался ясным, и смолянская дружина немного воспрянула духом. Ночью никто их не тревожил, и смутная надежда, что «все еще обойдется», витала в воздухе, несколько просветляя лица во время ранних сборов в дорогу. Избрана почти успокоилась: в конце концов, ни в какой войне одна-единственная битва ничего не решает. Если князь проигрывает войну из-за того, что в сражении его конь потерял подкову, это значит, что соотношение сил заранее было безнадежно. А здесь не так! Смолянск не слабее Полотеска, и княгиня Избрана была намерена это доказать.