– Знаю. Валерий Витальевич мне звонил. Собирается завтра ехать.
– Ага. Ну, он будет после обеда, не раньше… Александр Михайлович, у нас тут такие новости…
– Это ты про медведя? Я в курсе.
– Был сегодня на месте, сфотографировал кое-что. Хотел вам показать. Вы позволите вас завтра навестить?
– Любопытно взглянуть. Я же вам с Валерием Витальевичем всегда говорю: в любое время! Только позвоните за час, чтобы я приготовился.
– Спасибо, Александр Михайлович. Тогда до встречи.
– До увиду! – сказал дедушка Алекс одно из своих любимых выражений.
Дойдя до извилистой Шуды, я профукал пару утей. Моя «лапша» улетела, на прощанье похлопав крыльями в ответ на мое хлопанье ушами. Не стоило и ружье запоздало вскидывать. Поднявшись с воды, они сразу скрылись за деревьями. Больше случая не представилось, сколько я ни подкрадывался к воде.
На обратном пути я увидел, как с тропы скользнуло в траву черное тело змеи. Во мне сразу проснулся несостоявшийся серпентолог, и я пресек гадине путь к отступлению. Варнавинские гадюки в отличие от классических, серых с полосой, совсем черные. Однако тут я вовремя заметил оранжевый венец. Это был уж. Он разбудил во мне шкодливое настроение. Я подумал, надо все-таки сделать подарок Валерику, и поймал красавца. Змееныш продемонстрировал мне по полной программе свою пантомиму. Сначала он шипел и раздувал шею, почти как кобра, делал в мою сторону угрожающие выпады. Но я слишком хорошо знал эти повадки, чтобы испугаться. Оказавшись в моих руках, уж притворился дохлым. Разинул пасть, высунул «жало» – свой раздвоенный язык – и безжизненно провис, точно веревочка. Однако в полиэтиленовом пакете быстро ожил.
Я посадил свой единственный трофей в трехлитровую банку, закрыл ее пластмассовой крышкой, проковыряв в ней гвоздем отверстия для дыхания. Банку поставил на буфет, на самом видном месте. Хорошо бы еще соломки постелить на пороге, чтобы Валерик голову не разбил, когда будет падать в обморок, увидев пресмыкающееся. Но, может, обойдется. Зря я, что ли, таскал его с собой на Клязьму?..
Я как раз закончил ужин, когда раздался стук в дверь и послышалось знакомое:
– Андрюха!
На пороге стоял Гоша. За его спиной угадывались фигуры братвы: длинный Женька, круглый Рома, кто-то еще, всех я не мог рассмотреть. Было темно, лампа на столбе не горела.
– Флора приехала. Давай сходим, перетрем?
– А без меня никак нельзя? – скорчил я недовольную гримасу.
– Что ты, Андрей? Ты – самый главный! – улыбнулся местный авторитет.
– Сейчас, – вздохнул я и пошел переодеваться.
Надев башмаки и накинув куртку, я навесил замок и присоединился к делегации. Хустов впервые после избиения вышел в свет… точнее, в ночь… А это кто? Только тут я заметил, что среди братанов имеется одна «сестра», и это Татьяна! Слава богу, что не завернул с порога что-нибудь совсем не цензурное для завязки разговора!