– Мужик и охнуть не успел, как на него медведь насел! – вспомнил я в очередной раз.
В Кувшине возле Роминого дома нас поджидала Наталья, его супруга. Гоша называл ее Натахой, поскольку когда-то они учились в одном классе. Натаха многим превосходила своего мужа: ростом, статью, нравственностью. Она не только сама не употребляла алкогольные напитки, но и по мере сил мешала супругу идти на поводу у дурной привычки.
– О! Здрасте! – воскликнула Наталья, когда мы вышли из машины. – А вы как все вместе?
– Случайно, Наталья, – вынужден был признаться я с сожалением, имея в виду Ромину племянницу. – Здравствуй! – И тут же затронул животрепещущую тему: – Как же вы Спонсора не уберегли?
– Нашел с кем в лес ходить! – с возмущением воскликнула Наталья. – С Никотинычем и Савроськой! С этими алкоголиками!
– Никотиныч не каждый день пьет, – не согласился справедливый Рома.
– Что же Савроська медведя не прогнал? – спросил я.
– Говорит, его рядом в тот момент не было. Он грибы собирал, а Щербаков речку перешел по мосту. Только слышит: «Э-э-э!!!» – Наталья изобразила, как медведь ревет. – Выбежал на просеку, а никого нет. Ни Спонсора, ни зверя. Видел, говорит, только, как медвежонок за елки забежал. Стал аукать Щербакова – не откликается. Под берегом нашел, там лежал. Медведица-то как дала ему лапой, так аж пол-лица содрала.
– Брр! – живо представив эту картину, поежился я и, чтобы сменить тему, спросил, повернувшись к Роме: – Как Гоша? Как братва?
– Гоша пьет уже неделю, – ответила Натаха за своего мужа. – Отдыхает.
– Гоша с Джо «уазик» красили вчера, – сказал Рома, – а я им бампер приварил.
Натаха отвела Татьяну в сторону, поговорить о чем-то о своем, о женском. «Уазик» – это хорошо, – подумал я, – поедем в лес за глухарями». А вслух спросил:
– Как Джо? Охотится?
– Брал ружье у Хустова. Свое-то у него отобрали. Не знаю, добыл ли чего.
– Что Хустов делает?
– Глаз лечит! – встряла вернувшаяся к нашему разговору Натаха. – Стася ему подсветила глаз, чтоб лучше видел, когда к молдавашкам шляется!
– Да ладно! – вступился за Хустова Рома. – Натрепали ей, она и уши развесила да давай ручонками сучить!
– Ты чего так горячишься? Сам небось шастал, а?!
– Тьфу! – Рома даже разнервничался, плюнул себе под ноги. Но тут же рассмеялся: – Не слушай ее, Андрей. Бабы что попало собирают.
– Смотри у меня! – пригрозила Наталья, шутовски уперев руки в бока.
Я знал эту общую беду всех женщин Кувшина. Две сестры-молдаванки, потерявшие жилье в Приднестровье, поселились здесь у какой-то дальней родственницы, давно схоронили и родственницу, и мужей, дети вернулись на родину, а они прижились. Достигнув сорока пяти, бабы вновь стали ягодками, да такими, что слаще некуда, не отказывали никому и, тоскуя, видимо, по своей теплой родине, постоянно подогревались изнутри. Гоша, когда начинал «отдыхать», то и дело звал нас с Валериком в гости к молдавашкам.