Сквозь марлю, подвешенную в дверном проеме, было видно, как встал старший Трофимов. Крепкий, коренастый, в домашней гимнастерке с еще старыми, отмененными знаками конной разведки в петлицах. Лёшка отпихнул тарелку с остатками борща, хлебнул из чашки прохладного компота и выскользнул из-за стола.
На ступеньках дохнуло приморской жарой. Лето не сдавалось. А в Кинешме, небось, уже грибы собирают. Там леса, чащобы. Впрочем, почему обязательно в Кинешме?
— Налопался? — отцовская рука легла на затылок. — Поел, водные процедуры провел, хорошо. Разговор у нас невеселый будет.
* * *
Лёшка тупо смотрел в стол. Голова соображать отказывалась. Вот крошки лежат. Мама смести забыла.
— Бать, ты же орденоносец.
— Усугубляет, — отец усмехнулся. — Те заслуги давно были. Переродился, личину изменил. Румынская разведка за вербовку орденоносного комдива уже давно премию хапнула. Керосином и спичками, небось, взяли, мамалыжное племя.
— Бать, да как ты шутить можешь?
— Какие уж шутки. Боец я, Лёха. Не привык на тылы оглядываться. Полтора десятка лет прошло как Гражданскую закончили. Вроде кругом свои. Не сообразил.
— Так свои же кругом! Разберутся!
Отец, молча крутил портсигар короткими пальцами. Зато мама тихо сказала:
— Лёшик, ты дядю Борю вчера вспоминал. С ним разобрались? Может, еще и разберутся. Только теперь и могилки уже не найдешь.
— Мам, не говори так! Одна ошибка еще не показатель!
— Ты кулаки-то разожми, — пробормотал отец. — Здесь не прорубишься. Здесь по-иному требуется. Так, как мы не умеем. Я в партии с 18-го года. Скрывать мне нечего. Завтра-послезавтра меня возьмут. Товарищи надежные в штабе еще остались, предупредили. Только суда партийного ждать глупо. По-другому они сейчас судят, мля…
— Егор! — резко сказала мама.
— Чего там, — отец щелкнул ногтем по портсигару. — Лёха с сегодняшнего дня взрослый. Как ни крути, не верти — взрослый. Посему, лирику отставляем. Уходить нам нужно. Драпать.
— Куда?! — ахнул Лёшка.
— Да уж не за румынскую границу, — отец хохотнул. — Не примут, пожалуй. Да я и сам их на дух не выношу. Есть местечко. Укромное. Секреты выдавать там некому. Отсидимся. Так что решай, Алексей. Останешься — мы поймем. Страна тебя вырастила, воспитала. Учиться тебе нужно, а там и в комсомол вступать. Сын за отца, как говорится, не ответчик.
— Именно, что говорится, — язвительно вставила мама. — Детдом, да полное бесправье.
— Какой детдом?! — Лёшка побледнел. — Вы что?! Они же ошиблись. Дураки в органах, а может вообще какой-то вредитель окопался. Наверное, надо переждать. Ты, бать, лучше знаешь. И никакой измены тут нету. Пусть серьезно разбираются. Без горячки. Вы с мамой и есть самый, что ни на есть трудовой красноармейский народ.