Я не хотела вообще здесь оставаться. Я перевела глаза на Синти: разделяет ли она мое настроение. Она смотрела в свои экраны, но мой взгляд поймала и поняла по-своему.
– У меня тоже есть любимчик. Я называю его Мой.
Мэриан засмеялась:
– Ей не хватает трех парней, с которыми она встречается одновременно. Она еще смотрит на каторжников.
Я криво улыбнулась этой шутке. Мне казалось неправильным, что контроль над каторжниками осуществляется здесь. Если они изолированы от общества на втором этаже, почему бы там и не следить за ними? Почему наблюдатель над системами жизнеобеспечения должен находиться рядом и смотреть на это извращение? И что же – неужели я буду работать в том же помещении, где показывают эти дикие кадры?
Я решила спросить об этом у Мэриан:
– Если преступники живут на втором этаже, почему бы там и не сделать контроль над ними?
Мне казалось, что очень логично. Но почему-то Мэриан возмутилась моим словам.
– Еще чего не хватало! – сказала она. – Я нормальный человек, к тому же, семейный. Не пристало мне ходить на второй этаж, к этим идиотам и извращенцам. К тому же, каторжное отделение очень хорошо изолировано. Просто так в него не проникнуть. Так что я лучше буду работать среди нормальных…
Тут она заметила, что мне совсем не по себе. Она потрепала меня по коленке и миролюбиво сказала:
– Ничего, привыкнешь. Раньше я тоже думала, что это люди, что их надо уважать…
– А что ты думаешь сейчас?
– В принципе, они сами виноваты. Не надо было совершать преступления, тогда бы они сюда не попали. Отворачиваться от экрана или закрывать на это глаза – просто глупо. В жизни это есть, не зависимо от того, знаешь ты об этом или нет. Да ты посмотри на моего любимчика.
Она ткнула пальцем в экран, и я посмотрела. Парень, которого она показывала, был молодым и симпатичным. Я с укором взглянула на Мэриан.
– Ты говоришь, что все сволочи и подлецы. Как же ты выбрала тут себе любимчика?
– Ну, надо же кого-то любить. Пока мужа нет рядом.
– А ты и своего Любимчика обливаешь слезоточивым газом?
– Очень часто, – сказала Мэриан без тени стыда. – Ты же видишь, какой он привлекательный. На него постоянно наседают, мне приходится их разнимать. Знаешь, я с детства любила порнуху. И вот дорвалась до бесплатного. Могу даже выступать в роли режиссера. Знаешь, как потешно выглядит, когда они убегают от газа, а сами отлипнуть друг от друга не могут?
Мне казалось, что это совершенно не потешно. Мне казалось, что это мерзко и пошло.
– Раньше и мне хотелось отворачиваться от экрана, – продолжала Мэриан. – А потом я сказала себе: «Что естественно, то небезобразно». А у меня работа такая – наблюдать за этим. Так что на меня уже не производят впечатления их драки, изнасилования, туалеты… Знаешь, иногда встаешь по утру с опухшими глазами, и противно смотреть на себя в зеркало. А краситься надо, ведь на работу идти. И когда начинаешь делать макияж, уже не думаешь, что глаза опухли: у тебя другая цель. Так и здесь.