Любовь Хасана из Басры (Шахразада) - страница 114
Губы его страстно прильнули к влажной плоти, а наградой ему был прерывистый вздох, который он истолковал однозначно. Воодушевленный, он попытался заработать языком – в ответ она вся раскрылась перед ним.
…Да, она пробуждала в нем доселе неизведанные чувства! Всякий раз, когда ему казалось, что вот-вот сок любви вырвется наружу, она останавливалась, нежно сжимая головку. Язык его бешено работал – он всеми силами старался заставить ее потерять голову, но, невзирая на страстные ее вздохи, красноречиво свидетельствующие об испытываемом ею наслаждении, она ни на секунду не теряла ясности рассудка. Он был преисполнен восхищения перед этой женщиной – даже обуреваемый безумной страстью!
Она довела его до исступления – и точно угадала момент: губки ее обхватили трепещущую плоть. Хасан застонал. Одновременно она накрыла его губы своей ладошкой. Он принялся бешено лизать ее, страстно желая вновь ощутить ее вкус…
Теперь она нашла нужный ритм и заработала всерьез. Несколько раз она успешно сдерживала его жеребца, не давая ему разрядиться. Потом она вновь ласкала его поочередно то быстрыми, то томными и медленными движениями. Она чувствовала, что мужское тело под нею все выгибается в судорогах страсти. Марджана знала, что должна позволить ему разрядиться, покуда он не истомился и не утратил желания.
Убрав ладонь с его губ, она повернулась к нему и увидела, что лицо его бледно и покрыто бисеринками пота. Сладко улыбаясь, Марджана поднялась и развязала узлы. А затем медленно опустилась на жезл страсти – он оказался поистине огромен и заполнил ее всю… Она тут же сжала внутренние мышцы и стиснула нежно и страстно… Темные глаза Хасана едва не вылезли из орбит. Рот его раскрылся, и из него вырвался стон страсти…
– А теперь встань, юноша! – прозвенел в полутьме голос Марджаны – о, сейчас не нежной и пылкой возлюбленной, а сильной, даже страшной колдуньи. – Прикоснись к изваянию и закрой глаза. Чувствуешь ли ты в себе силу увидеть то, что боятся увидеть смертные?
– Я готов на все! – Душа Хасана трепетала. Ибо никогда ему не было так нестерпимо сладко, никогда он еще так не наслаждался женщиной. И, о да, так нестерпимо не мечтал прикоснуться к другой.
– А теперь раскрой глаза, смертный!
То был уже не голос Марджаны. Глубокий, низкий голос самого хозяина преисподней наполнил, казалось, весь мир.
Хасан распахнул глаза. Он ожидал увидеть языки пламени, что вставали бы по обе стороны, но не опаляли; чудовище с обликом, который не выразить никакими словами, отвратительное и прекрасное одновременно… Но то, что предстало перед его глазами, было куда проще и куда страшней.