И к ужасу Георгия, Хасан обнял каменную девушку и прижался губами к ее губам. Едва слышный возглас учителя прозвучал в тиши библиотеки как гром. И тут Хасан очнулся.
Он огляделся по сторонам и потом с не меньшим, чем Георгий, ужасом взглянул в лицо статуи.
– Что со мной? Где я?.. О Аллах всесильный и милосердный…
Хасан тяжело опустился на пол и закрыл лицо руками.
– Опять я… Опять она… Это настоящее безумие, Мехмет прав. Надо идти к учителю…
– Учитель уже пришел к тебе, мальчик, – проговорил Георгий, появляясь из-за стеллажа.
– Учитель… – Хасан проговорил это слово с облегчением и надеждой.
– Давай выйдем из этого каменного мешка, мальчик, и ты расскажешь мне все.
Заходящее солнце золотило листву. Хасан с волнением рассказывал учителю то, что тот уже слышал от Мехмета, но должен был услышать вновь, теперь от самого юноши.
– …Понимаешь, учитель, я слышу ее голос. Иногда мне кажется, что даже смысл ее речей мне ясен.
– Чего же она хочет от тебя? – Против воли Георгий и сам поддался магии этого безумия.
– О нет, она от меня ничего не хочет. Она прекрасна и горда. Она… Да она просто единственная на всем свете. Никогда и нигде не найти мне столь совершенной красы, столь прекрасного и строгого нрава. Ни одна из девушек, так иногда кажется мне, не может быть столь мудрой и красивой, столь нежной и столь независимой.
– Мальчик мой, но это же только камень, каменная скульптура!
– О да, учитель, когда наваждение проходит, я и сам понимаю это. Понимаю, что никто со мной не разговаривает во тьме библиотеки. Что рядом просто кусок камня, а я брежу наяву…
– И это уже отрадно. Думаю, мой друг, что тебе на некоторое время следует перестать заниматься и наверняка нужно перестать посещать библиотеку. Должно быть, твой разум утомился и дал возможность чувствам взять верх.
– Но, мудрый мой наставник, как же могли взять верх чувства, если я прекрасно понимаю, что это просто статуя. Что любить статую так же глупо, как… как пытаться насытиться песком… Или воевать с водопадом…
– Меня это радует, Хасан. Радует, что ты это понимаешь. Но, знаешь ли, у настоящих больших художников, а к ним, без сомнения, относишься и ты, так иногда случается. Для того чтобы проникнуть в самую суть будущего произведения, им следует отрешиться от всего земного и обыденного, забыть даже о простейших вещах вроде еды или сна. И вот тогда, очистившись, воображение подсказывает им изумительные по простоте и выразительной силе приемы, которые лучше всего могут передать идею изваяния или картины.
– Я благодарю тебя, учитель, за такую высокую оценку моих умений. Благодарю и за то, что ты пытаешься меня утешить.