О, и Хасан и Мехмет прекрасно знали, что Валид никогда слов на ветер не бросает. Значит, и в самом деле мудрец как-нибудь улучит минуту для того, чтобы воззвать к разуму визиря.
Поэтому слова друга вселили в душу Хасана пусть слабую, но все же надежду.
– Но Валид сказал еще, что мы должны усердно заниматься… Когда-то отец говорил мне, что на языке лазутчиков это означает «усыпить бдительность». Давай попробуем поступить так, как посоветовал Валид. И прячь, ради Аллаха, свои рисунки получше! Быть может, твоя матушка поможет тебе в этом.
Лицо Хасан осветила улыбка.
– Матушка поможет. Если бы не она, мы бы с отцом, думаю, не разговаривали бы уже никогда…
Мехмет приободрился. Плечи Хасана распрямились, в глазах засветилась радость. Собрав книги, каламы и пергаменты, юноши поспешили вон из душной классной комнаты, вполголоса переговариваясь. Следующим уроком было фехтование на мечах – урок, который любили они оба.
О, как легко поверить в чудо, когда ты молод!
Дни складывались в недели, недели – в месяцы. Наставники не уставали радоваться успехам Хасана, как и не уставали хвалить его перед визирем. Рашид, похоже, успокоился. Или, быть может, всесильный Валид все же нашел минутку, чтобы поболтать с ним. Во всяком случае, теперь визирь уже не устраивал набегов на комнаты для занятий, и даже, о чудо из чудес, несколько раз похвалил сына.
Но для Хасана все равно самыми сладкими были те минуты, когда он приходил в покои матери. Они беседовали о пустяках, и все это время юноша, не уставая, рисовал. Рисовал все то, что видел за день, рисовал то, что чувствовал. И даже – о, как хорошо, что наставники этого не видели! – рисовал все, что попадалось ему на глаза. Мать с улыбкой следила за тем, как появляются на пергаменте уверенные линии, легко узнавала птиц и растения из дворцового сада. И каждый вечер с удовольствием прятала рисунки сына в сундук.
Так бы все и продолжалось еще долгое время, если бы не появление посольства из далекой Александрии. И главой посольства был, конечно, Бедр-ад-Дин, старший сын визиря и сам уже второй год как визирь при наместнике.
Кто знает, что двигало Бедр-ад-Дином – государственные ли дела или просто желание повидаться с родителями, но в тот день, когда посольство ступило на порог дворца, изменилась вся жизнь Хасана, младшего сына визиря Рашида.
После долгого разговора с царем Темиром, после обязательных, не менее долгих бесед в диване Бедр-ад-Дин наконец ступил на порог родного дома и обнял родителей. Трапеза в тот вечер затянулась далеко за полночь, и звезды стали свидетелями сетований Рашида.