Для завершения темы надо вспомнить и великих исполнителей, одесских, так сказать, Карузо. Они не все жили в Одессе, но все – евреи, что позволяет считать их одесситами. К сожалению, на гениев пришёлся демографический провал – вымирают. Из оставшихся мы все любим Романа Карцева и Михаила Жванецкого. Им сейчас, не по их вине, очень трудно приходится – у них исчезает аудитория. Совсем недавно на их концертах от смеха умирала Россия. Да что Россия – весь Союз! Впрочем, Россия-то умирала, а на остальных территориях опять же умирали только русские и евреи. Почему – сами знаете. Не было этого единства – если бы все нации одинаково держались за животы от смеха, то и Союз бы не распался. Но это другая тема, со смаком обсасываемая всеми, кому не лень. Хотя кто виноват – бо-о-ольшой вопрос!
Одесса в те годы только начиналась. Через двадцать-тридцать лет Союз узнал, что такое одесский юмор, на котором заварилась и одесская сатира. Потом «советские люди» (то есть люди, выросшие при советской власти) всякий эстрадный юмор принимали за одесский, и ошибались лишь наполовину. Просто не все юмористы были из Одессы. Трудно было представить, что еврей на эстраде и вдруг не из Одессы. Какой может быть юмор, если он не из Одессы? Что? Из Ленинграда? А почему же он Райкин? Вы же знаете, что все Райки-блондинки – это еврейки с Пересыпи, а Райки-брунетки – с Молдаванки. И что Пересыпь и Молдаванка постоянно находятся в Одессе.
То, что для нас одесская хохма, в Одессе просто образ речи. Когда я, в портовой столовке, потряхивая рублём, стоял вторым и последним в очереди к кассе, чтобы расплатиться за рыбный суп и биточки с пшеном, а первым у кассы был Костя-капитан, и я стоял уже несколько минут, потому что Костя вёл интересную беседу с роскошной кассиршей с Молдаванки, мне повезло. Брунетка с профилем античной королевы повернула ко мне свой не менее античный фас и произнесла с лёгким изменением децибел и тембра: – Ну шо вы мне показываете ваш рубель? Вы шо, завтра вже совсем не будете у нас кушать? Завтра и уплатите. Берите ваши биточки и кушайте на здоровье! Я же занята!
Или ещё случай. Когда я писал в Одессе диплом, ко мне в общежитие приходил молодой одессит-еврей – я помогал ему делать чертежи. Однажды мы вместе поехали в училище (Высшую Мореходку) на трамвае. (Мой Мерс был на профилактике). Вошли на заднюю площадку. Он достал монеты и сказал мне, что пройдёт за билетами. Это услышали ближайшие, ещё не обилеченные, но уже сидящие пассажирки, и, протягивая свои пятаки, просили его, пока он продвигался вперёд, взять им билеты. Его улыбчивая готовность помочь ближним и – Ах, таким красавицам! – это все читали на его молодом еврейском лице, просто заставляла (надо и не надо) обращаться к нему. Он принял у пяти-шести женщин деньги, подошёл к кондукторше, стоя к публике спиной, купил у неё билеты и вышел через переднюю дверь на подоспевшей как раз остановке. Те, кто ждал его обратно, не сразу поняли, что произошло, и куда исчез молодой и любезный человек. Когда поняли, то в вагоне мгновенно возник одесский базар. Сначала моего знакомого клеймили почти как убийцу, но удивительно быстро люди перешли к весёлому изумлению и потом к хохоту!