«Заседания» назначались не для решения государственных задач. Это был банальный «прикорм» вице-визирей, если главным визирем считать Берию. Заодно просвечивал их мутными глазками, не хуже рентгена, прослушивал без стетоскопа, взвешивал на весах пригодность их для своих тёмных дел. Определив «профнепригодность», менял. Шило на мыло. Увы! Кадровый вопрос всегда был больным местом системы. По дороге от сохи в Кремль партейцы теряли боевые качества и становились такими же баранами, как и предыдущие. Безрогими.
Злобно удивлялся, но не понимал, что эти кадры – дело его рук. Не понимал, что страна, покатившись под гору в 17-м, полетела по бездорожью в 29-м, теперь, после «победы», неудержимо рушится с обрыва в пропасть.
Сегодня, в докладных генералов, он увидел внезапно эту пропасть, но дна её увидеть не смог. Может, виноваты в том были старые глаза, а может…
Сталин пришёл почти вовремя – Президиум ещё не успел перегреться. Он занял место в голове длинного деревянного стола. На столешнице было всё для творческого созидания – от холодных запотевших бутылок до солёных огурцов.
Президиум стоял, ожидая команды «Сесть», и с опаской поглядывал на папку в руке у вождя – он никогда не приходил на вечерние заседания с документами. Всё это внушало ненужную тревогу – «Удастся ли спокойно напиться?».
Неожиданно Сталин поднялся и пересел на стул справа. (Справа и слева было по три свободных места, чтобы пустота выделяла вождя как вождя.). Махнул рукой – «Сесть!». Поманил пальцем: – Клим! Падайды на моё мэсто. (Указал в начало стола.) – Стой и читай громко! Всем слюшат! И подал Климу папочку с докладной из Южного военного округа.
Естественно, чтение и слушание проходило в могильной тональности. Увидев совсем уж расстрельную строчку, Клим спотыкался и останавливался, но Сталин подхлёстывал: – Читай, читай! Все буквы читай!
Когда Клим закончил читать, могильная тональность перешла в могильную тишину.
Снова пересели.
Сталин, указывая на всех протянутой рукой, негромко начал говорить.
– Ви! Лысые, седые, в чинах и орденах! Ви понимаете, что ви услишалы? Ви услышали, что наша рэволюция – это гавно! Что социализм, который ми строили – это гавно! Что мы с вами всэ – тоже гавно! Ви понимаете, что наш советский народ насрал бочку гавна нэ только на мой статуй! Он насрал на всэх на нас: на вас, на мэня, на Маркса-Энгельса-Ленина! На Ленина! А также на всю мировую революцию… Троцкий тоже гавно, но то, что ми услишалы, ещё хуже Троцкого!
Сталин кивнул, из-за спины появился дух и налил ему полный стакан вина. Сталин прочёл на бутылке: «Цинандали». Вяло подумал: – Почему нэт вина «Джугашвили»? А! Маладцы! Нэ хотят пить маю кров.