Утром первого октябрьского жаркого дня сто пятьдесят тысяч персов стояли против пятидесяти тысяч македонцев. Железный прямоугольник тридцатитысячной фаланги в шестнадцать шеренг на протяжении всего двухкилометрового фронта был ощетинен овальными щитами в человеческий рост. Воины, не вытаскивавшие заранее длинные колюще-рубящие мечи, стояли в сомкнутом для обороны строе. Вот первые шесть шеренг взяли семиметровые копья под руки, а остальные десять положили свои сариссы на плечи впередистоящих товарищей. Теперь через этот железный частокол не могли жалить и бить македонский непрорываемый строй ни стрелы, ни пращные камни персидских лучников. Фланги фаланги прикрывала конница, сзади стоял резерв из средней пехоты, располагавшийся в самых опасных для прорыва противника местах четкими правильными квадратами.
Александр, как обычно, во главе восьми эскадронов – илов своих товарищей hetairoi, находился на правом фланге. Македонские рыцари в железных шлемах и длинных кожаных кирасах в металлической чешуе, были вооружены прямыми обоюдоострыми мечами, полуметровыми кинжалами и двухметровыми копьями из неперерубаемого кизила. Они не имели ни щитов, ни седел и управляли своими боевыми конями только ногами в высоких крепких сапогах. Решающий удар тысячи шестисот гетайров восемью илами был страшен и это хорошо знали все вокруг Средиземного и Красного морей.
Дарий дал сигнал к бою и на македонскую фалангу пошла персидская пехота. Одновременно царь царей послал свою знаменитую бактрийскую конницу в обход правого крыла, втрое меньшего, чем персидская армия, войска этого зарвавшегося в пределы чужой для него Азии непонятно дерзкого грека. Две лавы сошлись в бешеной рукопашной рубке и бактрийцы медленно продвигались в тыл Александра, который спокойно стоял на месте. Вслед за пехотой Дарий послал в бой сотни боевых колесниц со страшными серпами по бокам и косами в колесах. Из фаланги выскочили копьеносцы и начали бросать копья в коней, другие воины бесстрашно хватали их под уздцы и висли на них, не допуская сотни таранов до своих товарищей. Несколько колесниц прорвались к фаланге, македонцы сжались, расступились, пропустили их в образовавшиеся проходы и стерли.
Александр тут же увидел, что слева от Дария нет сильного прикрытия. Он с гетайрами и тяжелой конницей бросился на прорыв, а, отбившаяся от пехоты и колесниц фаланга сразу же полуразомкнулась для нападения и мерно двинулась вперед по всему фронту. Гетайры снесли первую линию персидских войск и Александр сбил копьем возницу Дария, прикрывшего собой господина. С фронта на врага накатилась фаланга, закрывшая гетайрам тыл, и в минуты левый фланг и центр огромного войска шахиншаха под номером три, был смят. Недоколотые остатки первой линии своим быстрым откатом расстроили вторую, левая половина бесконечного войска начала все быстрее и быстрее отползать назад. Увидевший это, царь царей, к которому с великолепно-ужасающим криком: «Дария мне!» рвался Александр, сломался, бросил управление войском и побежал. Отступление почти ста тысяч персов превратилось у убойное бегство.