Дай мне силы продержаться до рассвета,
И пройти, не замедляя шаг,
Сто путей, раскиданных по свету,
Да запутанных еще, неясно как.
Дай мне силы продержаться до заката,
Это нужно, очень нужно, я прошу,
Я судьбу свою мечтал догнать когда-то,
И поэтому, наверно, так спешу.
Менестрелька вдруг осознала, что поет не свою песню. Нет, она и до этого исполняла баллады, некогда услышанные от других. Но эта была особенная, одна из тех немногих, которые иногда пел Шири. О том, что ее верный Поводырь играет на гитаре и очень неплохо поет, Госпожа Смерть узнала с запозданием – спустя несколько веков совместных скитаний по трактам и большакам, да и то случайно. С тех пор она время от времени наседала на него, подсовывая инструмент и умоляя что-нибудь спеть. Баллад Шири, как выяснилось, знал в избытке. А может, и сам сочинял, кто его поймет? Когда-то Арьята спросила его об этом напрямую, но Поводырь лишь отшутился, сказав, что не собирается отбирать у нее законный менестрельский кусок хлеба с маслом.
Дай мне силы пережить дурное время,
Не сорваться, в горе сердцем не сгореть.
Не отбросить опостылевшее бремя,
И в морозе лютом не обледенеть.
Дай мне силы снова вырваться из бездны.
Пусть я ночь, но даже ночи нужен свет.
Обещай, что я не сгину, не исчезну,
Даже если на спасенье шансов нет…
Ночь перевалила за середину, когда Арьята ощутила перемену в состоянии своего верного Поводыря. Дыхание участилось, Шири беспокойно завозился под одеялом, веко на здоровом глазу дрогнуло, Поводырь заморгал, пытаясь привести зрение в фокус. Последним, что он запомнил, стала всепоглощающая боль, вначале холодная и жалящая, а затем раскаленная. Тупо ныла прокушенная губа.
– Сколько пальцев видишь? – тихо раздалось у него над ухом.
– Не вижу, здесь темно, – хриплым шепотом откликнулся он.
– Значит, очнулся, – насмешливо констатировала Арьята, – и теперь я вывалю на тебя все, что думаю по поводу произошедшего. – Смерть легонько подергала товарища за выбившуюся из косы прядку. Шири болезненно поморщился и вяло попытался отобрать свои волосы у шкодливой менестрельки.
– Только тихо и недолго, – умоляюще попросил он. – Я старый больной человек, мне нужен полный покой и нежный уход…
– Нежный уход я тебе могу обеспечить только из жизни, – фыркнула Смерть. – Ладно, тогда коротко и по существу: не делай так больше.
– Ничего обещать не могу, – он поерзал, устраиваясь поудобнее.
– В таком случае за Иленку я не поручусь, – вздохнула Арьята, – она тут и так была на грани истерики от того, что ты схлопотал царапину, что с ней произойдет, если в тебе проделают дырку побольше, я даже представить не берусь.