— Самое лучшее я приберегла напоследок. Это ограбление достойно приза за непревзойденную дерзость и наглость. Представляешь, выкрали останки русского царя Ивана Грозного из его усыпальницы в Кремле.
— Боже мой! Когда это случилось?
— Две недели назад. И самое примечательное, что часовой, который нес вахту в ту ночь, уверяет, что выкрал их не кто иной, как сам Президент России!
Мэтт откинулся на спинку кресла и стал загибать пальцы:
— Монтесума, Батори, Тамерлан, Кровавая Мэри, Чингиз-хан, Менгеле, Кох, Милошевич, Ирод, Амин, Иван Грозный, и вот теперь еще Робеспьер. Двенадцать членов нашей банды палачей. Что бы это значило?
— Или это самая омерзительная выходка в истории человечества, или мы сидим на бомбе замедленного действия.
2012, Париж
— Спасибо, что согласились встретиться с нами так поздно, — сказала Сенека мужчине, которого прислала парижская редакция «Планет Дискавери», чтобы он сопровождал их с Мэттом в катакомбы. Они стояли на улице Полковника Анри Роль-Танги у краснокирпичного здания с большой металлической дверью без опознавательных знаков. Уличное движение постепенно затихало.
— Это наилучшее время, — сказал гид, открыл дверь и жестом пригласил их идти за собой вниз по лестнице. — Нам никто не помешает. Да и там, куда мы идем, всегда царит ночь.
Ростом он был от силы пять футов восемь дюймов; пышные усы и зачесанные назад темные волосы подчеркивали белизну узкого правильного лица. На нем была черная кожаная куртка поверх свитера, толстые рабочие перчатки и черные брюки, под которыми угадывались наколенники. В руке он держал большой электрический фонарь на аккумуляторах — на спине, в рюкзаке, подобном верблюжьему горбу.
Лестница кончалась галерейкой, уводящей в темный туннель. Слева вверху под потолком тянулся целый пук толстых электрических кабелей. Цепочка лампочек, висящих слишком далеко друг от друга, давала тусклые круги света, перемежающиеся кусками темноты. Запах тления раздражал ноздри Сенеки, промозглая сырость, казалось, вползала ей под кожу.
— Похоже, много электричества они здесь не расходуют, — заметил Мэтт в нескольких шагах впереди.
— В этом нет надобности, — сказал гид, направляясь в туннель. — Эта территория предназначена по преимуществу для туристов, а им чем меньше света, тем сильнее впечатления.
— Мило, — тихо выдохнула Сенека и включила фонарик, который дал ей гид. Мэтту он тоже дал фонарик.
Гид приостановился.
— Берегите батарейки, они вам еще понадобятся. — И снова пошел вперед. — Эти катакомбы — то, что осталось от парижских каменоломен, чья история уходит ко временам римлян. В конце семнадцатого века городские кладбища уже не вмещали мертвецов и стали поэтому рассадниками болезней, и было решено переместить останки в каменоломни. — Он снова приостановился. — Скоро нас будут окружать кости семи миллионов парижан.