Лёня вошел в ресторан, назвал свое имя, и симпатичная девушка-метрдотель, одетая в морском стиле, проводила его к одному из дальних столиков.
Все столики в этом ресторане располагались в глубоких нишах, оформленных как таинственные подводные гроты и пещеры. Неровные каменные стены были покрыты искусственными кораллами и водорослями, между столиками сновали официантки, одетые яркими тропическими рыбками.
За тем столом, к которому подвела Лёню девушка, уже сидел элегантный мужчина лет пятидесяти, с седыми висками и живыми карими глазами. Он приветливо поздоровался с Лёней. Лёня ответил ему, сел напротив и ненавязчиво оглядел своего собеседника.
Дорогой итальянский костюм, швейцарские платиновые часы, галстук ручной работы — все говорило о том, что этот человек неплохо обеспечен. Впрочем, у Левако не было других знакомых. Вместе с тем, у этого человека несомненно был вкус, что выгодно отличало его от выбившихся в люди бывших уголовников.
К столику подошла официантка, одетая рыбкой-клоуном, спросила, не хотят ли они для начала чего-нибудь выпить. Лёня заказал рюмку граппы, его будущий клиент — выдержанный арманьяк. Девушка удалилась, и мужчина нарушил молчание:
— Итак, ваше имя я знаю, меня же зовут Сергей Сергеевич Старицкий. Чем я занимаюсь, вам неинтересно и к вашему поручению отношения не имеет.
— Допустим, — согласился Лёня. — Тогда перейдем к делу. Чего вы от меня хотите?
— Мне придется начать издалека. У меня есть… то есть был старинный друг, достаточно богатый и образованный человек. Он уже ушел на покой и почти безвылазно жил в дорогом коттеджном поселке на Карельском перешейке. Звали его Николай Львович, и он имел некоторое, впрочем, весьма отдаленное отношение к нашему великому писателю Льву Николаевичу Толстому…
— Вот как! — Лёня продемонстрировал вежливый, но спокойный интерес.
Тут разговор пришлось ненадолго прервать: вернулась официантка с напитками и спросила, готовы ли они сделать заказ.
Лёня заказал бокал «Помроля», салат с морскими гребешками и черное ризотто. Его потенциальный клиент выбрал бургундское, виноградные улитки и рыбу «Сен-Пьер». Девушка приняла заказ и удалилась.
Старицкий продолжил:
— Николаю Львовичу было уже прилично за семьдесят, но до прошлого года он не жаловался на здоровье. Однако некоторое время назад, когда я должен был надолго уехать за границу по важным делам, он попросил меня приехать. Я не видел его пару месяцев и едва узнал: Николай Львович резко постарел, а самое главное — был явно чем-то напуган и расстроен. Почти сразу, опустив все формальности, он перешел к делу. «Сергей, — обратился он ко мне. — Я хочу, чтобы ты стал моим душеприказчиком». Я постарался заверить его, что он проживет еще долго, но он не стал меня слушать. Впрочем, я согласился, потому что тоже считаю, что обеспеченный человек должен всегда держать свои дела в порядке, в частности, заранее позаботиться о завещании. Николай Львович показал мне свое завещание. Оно было довольно простым: свою коллекцию средневековых деревянных скульптур — кстати, очень ценную — он завещал Эрмитажу, загородный дом и некоторую сумму на его содержание — своему единственному родственнику, то ли двоюродному, то ли троюродному племяннику, и разные суммы нескольким благотворительным фондам и частным лицам. Кроме всего прочего, мне он завещал пару очень приличных картин — мне они всегда нравились, о чем Николай Львович знал, а своему соседу по коттеджному поселку, с которым они время от времени играли в шахматы, оставил уникальные индийские шахматы и столь же уникальную коллекцию шотландского односолодового виски. Закончив с этим, Николай Львович понизил голос, огляделся, как будто боялся, что его кто-то подслушивает, и проговорил: «Разумеется, копия этого завещания хранится у моего адвоката, и он проследит за его исполнением. Но есть еще кое-что, что я не могу доверить адвокату, есть кое-что важнее всего остального — вот эта книжка! — Он показал мне небольшую записную книжку в черном коленкоровом переплете. — Обещай мне, что после моей смерти внимательно прочтешь ее и исполнишь все, что там сказано. Обещай, что сделаешь все!» Я пообещал — что мне оставалось? Впрочем, я не думал, что Николай Львович попросит меня о чем-то трудном или незаконном, — он был человек порядочный и законопослушный. Получив мое согласие, Николай Львович убрал записную книжку в сейф, где он держал важные документы и некоторую сумму наличных…