Когда за окном начало смеркаться, в дверь деликатно постучали. Весело чирикающая женская половина дома пугливо умолкла.
Алексей заспанно встрепенулся, нащупывая ружьё. Ровное тепло каменной кладки сморило почище любого снотворного. Чтобы не смущать заметно робеющих пленниц, как пришёл, сразу взобрался на печь и не успел и заметить, как задремал. Кажется, не проспал и пяти минут, а за оконцем вечер уже.
Свесился с печи и вопросительно взглянул на Гертруду.
— Свои, — успокаивающе махнула старушка.
Луша открыла засов и посторонилась.
Сняв шапки, через порог ступили Гордой, Лар и Онтей.
— Проходите, проходите, — Луша поспешила к столу. — Вечерять будете? Полба вон в печи ещё горячая…
— Благодарствуем, хозяюшка, да сыты уже, — Гордой степенно уселся за стол. — Совет небольшой мы держать пришли. Как там наши пигалицы-то, отживели малость? — кивнул на занавеску.
— Отживели, — усмехнулась Гертруда. — Мы с Лушей их уже подлечили, отвару дали.
— Подлечили это хорошо, — Гордой рассеянно оглядел стены, словно видел впервые. — Думаем вот, не стеснят они вас, или на ночь к бабке Фёкле их определить? — словно между делом взглянул на внимательно слушающего Алексея. — Дом у неё что надо, своих молодых с внучками к сестре недавно спровадила, так чего зря таким хороминам пустовать? У неё малость поживут, а завтра-послезавтра родня их приедет, заберёт. Что скажешь, хозяйка? — пытливо взглянул на зардевшуюся Лушу. — Тесновато ведь вам будет тут вшестером-то. Олекший вон один за двоих идёт, — шутливо кивнул на печь. — Глянь, каков добрый молодец, едва умещается.
— Не знаю, — Луша застенчиво пожала плечами. — Как-нибудь потеснимся…
Мужчины скептически переглянулись.
— Кхм, потеснимся, — хмыкнул Гордой. — Ладно, тогда так, — веско прихлопнул по столу. — Тесниться нам никак негоже. С Фёклой я уже поговорил, пигалиц приютить для неё только в радость. Так что, лапушки мои, — с усмешкой покосился на украдкой выглядывающие из-за занавески девичьи лица, — собирайтесь скоро. Ждёт вас изба другая, ночку-другую отдохнёте, а там и к батяньке с маманькой вернётесь… А ты, Олекший, слазь, разговор есть, — повернулся к печи. — Ишь, пригрелся там в тепле, как кот лесной, разве что не мурчит.
Невольно улыбнувшись, Алексей мягко спрыгнул на пол и уселся за стол.