— Ах, вот оно что! — оживилась Гертруда. — Что ж, резонно, резонно. А позвольте узнать, где же в таком случае новая резиденция государя или государыни?
Алексей пожал плечами.
— В Москве. Кремль. Перенесли туда столицу где-то лет через сто. В общем, там всё сейчас, — благоразумно умолк.
О том, что дальше произошло с когда-то огромной империей и последним царём, лучше всё же промолчать.
— Москва? Странно, — удивилась Гертруда. — Пошли наперекор воле Петра. Не сказать, что я одобряю этот выбор. Была я как-то там, в ранней юности проездом. Большой купеческий город, ничего более. Узкие кривые улочки, отвратительные дороги. С Санкт-Петербургом, конечно же, не сравнить… — Вдруг умолкла и напряглась. Как-то странно повела головой и на секунду прикрыла глаза.
— Так-так. Кажется, у нас ещё гости.
— Что?
Алексей метнулся к ружью. Филиска испуганно замерла, не понимая, что происходит.
— Нет-нет, Алексей, — успокоила Гертруда, — не стоит беспокойства. Это всего лишь родичи моей подопечной.
Поставив ружьё на предохранитель, Алексей вернулся к столу и, аккуратно облокотив ствол об лавку, недоверчиво прислушался.
На улице стояла абсолютная тишина. Где-то вдалеке хрипловато покаркивали вороны. Ни шагов, ни голосов. Час от часу не легче. Какие, к чёрту, родичи?
— Родичи? А вы точно уверены, что это не нурманы?
— Конечно, — спокойно подтвердила старушка. — Её отец и старший брат. Уже совсем близко.
Повернулась к девушке и что-то сказала. Филиска вскочила, поспешно оправляя платье.
В дверь деликатно постучали.
Гертруда коротко ответила.
Дверь со скрипом отворилась. Пригнувшись, вошёл коренастый седоватый мужчина. В руке зловеще блеснул здоровенный выщербленный топор. Следом зашёл совсем молодой юноша с топориком поменьше, но почему-то тоже не особо располагающим к душевному равновесию.
Гости неуверенно замерли, привыкая к полумраку.
Алексей непринуждённым жестом подтянул ружьё. Гертруда заметила и предупреждающе подняла ладонь.
— Нет-нет, Алексей! Не берите грех на душу! Это не враги, поверьте мне.
Пожав плечами, Алексей положил ружьё на колени.
— Да нет, я ничего. Просто мне так будет спокойней.
Нет уж, бабушка, извините, но ружьишко пусть лучше будет под рукой. Родственники родственниками, но как говорится, бережёного бог бережёт. Кто его знает, что у них на уме. А как здесь умеют махаться топориками, уже до тошноты нагляделся, спасибо.
Проморгавшись, мужчины вытаращились на загадочного незнакомца и удивлённо переглянулись. Вьюнош как вьюнош. Разве только чересчур бледноват, безус и безбород, да и в одёжке чудной. Ну и, может, отстрижен коротко, непривычно. А бабы в деревне уже чего только и не наплели! Чудище, говорят, из лесу вышло невиданное. И мхом-то весь оброс, глаза как плошки, огнём плюётся, громом разит. Тьфу, балаболки! Язык без костей! И мелют, и мелют! Вот, правда, что ни говори, двух нурманов-то он как-то сразил, что есть, то есть…