– Шурик, – прошептала она виновато, – тебе очень со мной сейчас тяжело, да?
– Ни капельки! – заверил он. – Мне тут даже нравится: и ты рядом, и диванчик удобный...
– Но... Но ведь у тебя, наверное, за время отпуска куча дел скопилась... Да? А теперь еще и нагрузка эта, общественная...
– Куча бумаг, а не дел! – заверил ее он. – Так что общественная нагрузка даже кстати, дает возможность прокатиться лишний раз по городу и вообще сбежать с работы... Как я люблю эту треклятую писанину, ты знаешь. А через час сидения за компьютером максимум меня в сон начинает тянуть!
Ирина рассмеялась:
– Наверное, комп тебя гипнотизирует. Я тут в одной газетенке от скуки прочла, что некоторых монитор правда гипнотизирует, особо чувствительных... Ты ведь у нас особо чувствительный?
– Только когда речь идет о моей любимой жене и дочке...
– Нинуська мне сегодня звонила, у нее все в порядке... Странно, что о ней я беспокоюсь меньше, чем о тебе, Шурик!
– А как психолог ты это не пробовала объяснить? – улыбнулся он. А Ирина задумалась, помолчала сосредоточенно и вдруг просияла:
– Знаю почему! Ой, Шурик, правда знаю... Вот слушай! Значит, так... Беременная женщина собирается рожать, собирается стать матерью... Так?– До сих пор все логично, – ухмыльнулся Александр Борисович.
– Именно! Иными словами – ждет ребенка! А какой женщине хочется воспитывать ребенка без отца?
– Опять верно, никакой!
– И что из этого следует?
– Что?
– Что муж в ее глазах приобретает особую ценность именно в данный период! Согласен?
– Какой же это дурак не согласится быть особо ценным мужем такой красавицы и умницы, как ты?!
Он обнял жену, осторожно прижавшись щекой к ее лицу, отчего она невольно ойкнула:
– Ты колючий! Опять успел обрасти... – И тут же нахмурилась, вспомнив утренний эпизод с зеркальцем.
– Извини... – Турецкий виновато потер свою действительно быстро отраставшую щетину. – Сейчас сбегаю побреюсь, если туалет опять не заперли!
Он глянул на Ирину и, поняв, о чем она подумала, покачал головой:
– Так все хорошо объясняешь, а сама каким-то глупым приметам веришь... Успокойся, Ирка, ничего со мной не случится, еще будешь на моем столетии вспоминать, какой глупышкой была!
Он подмигнул жене и, прихватив лежавшую на ее тумбочке бритву, вышел из палаты.
– Тьфу-тьфу-тьфу! – сказала ему вслед суеверная Ирина. И с внезапной, неведомо откуда объявившейся тоской уставилась в окно, за которым как-то незаметно сделалось темно.Наступила теплая майская ночь не слишком баловавшей москвичей хорошей погодой поздней весны.
2
Тишины и спокойствия, в которых они с женой провели этот вечер, хватило ровно до пяти часов утра, когда чутко спавшего на диванчике Турецкого разбудили едва слышные стоны, доносившиеся из-за приоткрытой двери Ирининой палаты... Позднее он не раз и не два мысленно благодарил Бога за то, что в ту ночь по отделению дежурил сам Зоскин, что случалось редко, исключительно в период отпусков, когда врачей не хватало.