Впрочем, винить в этом тех, кто занимался им до Александра Борисовича, было трудно. Следовало считать и вовсе чудом тот факт, что его предшественники пришли к выводу относительно маньяка: убийства мало что объединяло, помимо способа, которым они осуществлялись. Да и способ-то был в принципе весьма распространенный у всевозможного хулиганья – все жертвы получали тяжелейший удар по голове, наносился который, правда, не первым, что подворачивалось убийце под руку, а каким-то непонятным предметом, судя по ране – с множественными острыми выступами правильной формы...
Пожилой эксперт-криминалист, когда Турецкий заявился к нему, дабы выяснить личное мнение о неизвестном орудии убийства, возможно, имеющееся, но не вошедшее в отчет, долго размышлял, прежде чем ответить, и наконец решился:
– Ну, разумеется, я и сам над этим думал... – он вздохнул и пожал плечами. – Вносить в отчет единственное, что приходит в голову, было как-то глупо... Вы имеете представление о том, что такое булава?.. Ну, та самая, которая фигурирует в русских народных сказках?..
– Самое смутное, – признался Турецкий.
– Вообразите себе, молодой человек, дубину, тяжелый конец которой сделан в виде шара, утыканного выточенными на нем острыми шипами... Например, пирамидальной формы.
– Теперь вспомнил, – обрадовался Александр Борисович. – Вы хотите сказать...– Я хочу сказать, что орудие убийства именно такую булаву и напоминает. Я бы на вашем месте обратил внимание на сотрудников тех музеев, где такие раритеты имеются... Ничего другого в голову просто не приходит.
И ничего другого для начала, во всяком случае, не пришло в голову и Турецкому, потерявшему на этой самой проверке уйму времени – абсолютно безрезультатно. Правда, одновременно он тщательно изучал сводки по СССР об аналогичных преступлениях. В свое время это тоже принесло свой результат. Но не в самом начале расследования. Однако иного пути в первые недели не просматривалось: помимо предположительного орудия убийства жертвы ничего не связывало. Среди них были и мужчины, и женщины, причем самого разного возраста – от шестнадцатилетнего подростка до сорокасемилетней женщины. Блондины и брюнеты, худые и толстые, и никто из них не был связан между собой ни профессионально, ни хотя бы отдаленным знакомством... Тупик!
А потом повезло сразу двоим: последней жертве маньяка и самому Александру Борисовичу.
Жертве – потому что она осталась жива, ему – потому что благодаря этой женщине, к тому же беременной (негодяю не помешало даже это обстоятельство), появился просвет в проклятом деле.