Ясное дело: в глазах Германа она – обыкновенная убийца, место которой в тюрьме, а вовсе не в его отделении с вылизанными до блеска паркетными коридорами и невинно-белыми стенами. В те, первые, дни Майя была готова к тому, чтобы возненавидеть всех мужчин на свете, потому что все они, как она однажды узнала, делают в основном одно и то же...
Однажды ночью девочка вышла в коридор и, к своему немалому облегчению, обнаружила, что он пуст: ни дежурного санитара, ни медсестры на посту, располагавшемся рядом с Майиной палатой, не было. Она совсем было собралась свернуть в нужном ей направлении, когда с другой стороны, там, где располагалась ординаторская, послышался нервный, мелодичный смех. Девочка обмерла: в точности так же смеялась проклятая Крыса, когда оставалась наедине с отцом, в спальне, которую когда-то он делил с мамой...
Круто развернувшись, Майя только сейчас заметила, что дверь ординаторской слегка приоткрыта. Смех доносился именно оттуда... В коридоре по-прежнему было пусто, и она решилась: осторожно ступая, на цыпочках подкралась к ординаторской и заглянула в щель... Молоденькая медсестра, совсем недавно, уже на Майиной памяти, появившаяся в отделении, с задранным до самого пояса халатиком лежала на столе, обнимая ногами Германа... Ноги были длинные, тонкие, обтянутые черными чулочками с кружевной резинкой... Майя почувствовала, как к ее горлу подкатывает громадный тошнотворный клубок... Просто удивительно, как ее не вырвало прямо там, рядом с этой гадкой парочкой, как удалось добежать до туалета, скользя по начищенному паркету, словно по льду...
Она преотлично помнила, как буквально два дня назад прямо при ней, во время уборки палаты, сплетничали санитар и нянечка: старуха тогда убирала комнату, развозя по полу грязь своей вонючей тряпкой, а санитар привез для Майи столик с завтраком: есть в общей столовой ей, заклейменной здесь как убийца-отравительница, не позволялось... Зато разговаривать прямо при ней они не стеснялись, словно девчонка была не живым человеком, а манекеном, слепым, глухим и немым.
Предметом обсуждения был как раз докторишка, мучавший Майю.
– Герман-то нынче снова не в духах, а в нафталинах, – хихикнула старуха, не переставая возить по полу своей «лентяйкой». – Ореть, как бешеный, опять, выходит, с супружницей повздоримши...
– А то! – охотно откликнулся санитар, громадный рыжий парень с раскосыми зенками и увесистыми веснушчатыми кулаками. – Говорят, супруга у него та еще баба, лупит нашего Германа почем зря!..
– Лупит – не лупит, а строгая точно, – согласилась бабка. – Только разви за вашим братом уследишь?.. Кобели вы, все, как есть, кобели...