Хорошо еще, что погода не портится. А если бы дождь внезапно зарядил, что бы она делала? Одно дело ждать в машине, хотя там, конечно, тоже тоскливо, совсем другое – погибать смертью храбрых на детской площадке перед домом. Панюшкин, наверняка, сейчас все без нее обделает, и все лавры ему достанутся. А она, Алевтина, будет большой умницей, терпеливо сидя под окнами. Не дала сбежать особо опасному преступнику пятнадцати лет от роду. А на самом деле, чего Панюшкин в том оружейном магазине может накопать? Это ж бред сивой кобылы! Ладно, осталось немножко помучиться, и – в Москву! К нормальным делам! Да здравствуют неверные жены и подозрительные партнеры по бизнесу! Там хоть что-то понять можно. Или ей вообще лучше уйти из «Глории»? В конце концов, шеф, похоже, ее всерьез не воспринимает. Ни в профессиональном смысле, ни в каком бы то ни было еще. Одно расстройство. Надо расставить точки над «ё». Давно пора это сделать. Нельзя же всю жизнь отвечать на телефонные звонки, варить кофе и ко всем встречающимся на пути юношам относиться по принципу «временный вариант, перекантуемся, пока до него, наконец, не дойдет». Не дойдет! Пора с этим смириться. Пора это принять как данность и пойти дальше…
Качели отчаянно скрипели и нагоняли тоску. Дурацкие мысли. Надо их гнать к чертовой матери! Она раскачалась, что было сил, и едва не сделала «солнышко». Волосы разметались, немного полегчало.
Наконец, на детской площадке появилась небольшая группа мамаш с детенышами разных возрастов. Пришлось уступить качели и передислоцироваться на скамеечку. Хотелось ей того или нет, но так или иначе от выслушивания типичных разговоров «песочного сообщества» отвертеться не удалось. Скамеечка стояла напротив подъезда Дэна, а на соседней расположились мамаши. Через десять минут Алевтина уже знала, какой из копошащихся на детской площадке младенцев когда пошел, когда у него прорезался первый зуб и насколько охотно он ест пюре из цветной капусты. «Какой кошмар! И вот так проходит жизнь!» – ужаснулась Алевтина. Ужаснулась, скорее, сама себе, своему неожиданному цинизму. Ведь среднестатистическая нерожавшая особь женского пола должна изо всех сил восторгаться любым встреченным на пути ребенком. Но зрелище, которое она видела в данную минуту, вызывало у нее только жалость к этим молодым, довольно симпатичным, но крайне неухоженным и усталым женщинам. Потом мысли приняли другой оборот: «А что, еженедельно обновляемый французский маникюр сам по себе сделал кого-нибудь счастливым? Вот, в частности, ее, Алевтину? Нет. Как все сложно, тьфу ты черт!» Ей хочется и красивого ласкового младенца, который не будет пачкаться с ног до головы в песочнице и орать как оглашенный. И при этом хочется оставаться самой собой, со всеми своими составляющими – ногтями, каблуками, пресловутыми стразами и прочими важными деталями. В общем, хочется счастья. Видимо, недостижимого.