– Так я верю. Но поговорить-то все равно не лишнее.
Все-таки Анна Федоровна – странная женщина. Ведет себя так, как будто не она является наследницей половины компании, которую сейчас собираются делить. Как будто ее все это не касается. Самое смешное, что она до сих пор не высказала никаких предположений или версий, за что все-таки могли порешить ее мужа. Не может такого быть, чтобы она действительно ничего по этому поводу не думала… Не верится как-то. Да, запутано тут все, запутано…
Машина затормозила у небольшого, но эффектного бизнес-центра, архитектура которого вполне вписалась бы в деловой квартал любого крупного города. Бизнес центр, кстати, полностью принадлежал «Атону». Это еще Алька в Москве выяснила. Вообще, про «Атон» Турецкий знал уже довольно много. Он вышел из машины и вошел в прохладный кондиционированный холл.
Школа была, кстати, не такая обшарпанная, как можно было предположить. Все признаки недавно сделанного ремонта налицо. Стеклопакеты стоят. «Наверное, к последним выборам в порядок привели», – подумал Панюшкин, идя по коридору, покрытому неизменным для постсоветской школы клетчатым линолеумом. Ремонт ремонтом, а красно-синяя клеточка – это навсегда. Свеженькое благообразие, конечно, радовало глаз и настраивало на оптимистический лад, но, по сути, дела не меняло. Как шли из этой школы процентов восемьдесят в ПТУ, так и идут. Собственно, в самом ПТУ ничего плохого нет, ни в коем случае, никакого социального детерминизма. Так в чем тогда проблема? «В убожестве внутреннем, которое ремонтом не исправишь», – решил Панюшкин и сам испугался своего неожиданного пафоса. Детишки, конечно, все как на подбор… Интересно, когда они такими становятся? В колясках, вроде, все симпатичные, а в этом возрасте потолок уже угадывается безошибочно… С вот такой, далекой от идеала человеколюбия и терпимости, мыслью Панюшкин постучался в дверь кабинета математики на третьем этаже.
Логарифмы… да, логарифмы – вот что пыталась втиснуть в немытые из «сатанистских» принципов головы 9 «В» бодрая тетка средних лет. Где они, строгие, преисполненные благородства учительницы из старых советских фильмов? С кичками… Да и усталые, замученные жизнью, но до тошноты принципиальные «училки» из собственного панюшкинского детства середины восьмидесятых тоже куда-то делись. Эта женщина явно справлялась с вверенной ей оравой на «ура», без лишней рефлексии.
– Катя. Катя Горохова. Ужасно это все, конечно. Кто бы мог подумать… Вы думаете, это серийный маньяк, да? Неизвестно пока, говорите? А кто ж еще-то? Кому ж они могли понадобиться, дурочки, пусть земля им будет пухом?