Она рассказала о случившемся Милли, и подруга пыталась поддержать ее. За недели, прошедшие с того дня, когда Милли учила ее играть в пул, они сильно сблизились. Несколько раз звонила Дотти, но верным подругам так и не удалось расшевелить Дженни.
Казалось, время застыло на месте. Она впала в уныние и была равнодушна ко всему на свете, кроме Джека. Интересно, как он живет?
Конечно, снова пьет, якшается с другими женщинами и глушит тоску единственным доступным ему способом. Если только его любовь не была минутным капризом, чтобы скрасить холостяцкое одиночество, за которое так цеплялся Джек. Короче говоря, он вернулся к своей обычной жизни…
Примостившись на диване и держа на коленях тихонько мурлыкающего Скитера, Дженни перевернула очередную страницу навевавшего скуку романа о трех замужних сестрах, брак каждой из которых оказался по-своему неудачным.
Она уже прочитала стопку книг, которую привезла с Ямайки. Это помогло Дженни лучше понять свои сны. Кроме того, она научилась видеть, как прошлое проявлялось в настоящем.
Например, любовь к морю, странная тяга к нему, которую она испытывала с детства. Сколько часов она простояла у окна, глядя на далекий горизонт! Как будто ждала чего-то. В то время она понятия не имела, чего ждет.
Или отношение к детям. Дженни не хотела ребенка, пока не познакомилась с Джеком. Она никому не признавалась в тайном страхе причинить вред своему собственному младенцу. Энни Патерсон избавилась от бремени. Возможно, в ней еще жило чувство вины. Энни Палмер была чудовищно жестока к детям. Наверно, помраченный рассудок приказывал ей мстить им за то, что они живы, в то время как ее собственный ребенок умер, став еще одной жертвой измены Джейсона. До нее дошло, что даже правописание могло нести в себе остатки прошлого. Всю жизнь она неправильно писала не только такие достаточно редкие слова, как «moulding», «parlour», «theatre», «armour», но даже простенькое «grey»[15]
Годы спустя она поняла, что пишет их так, как принято в Англии. Но она никогда не была в Европе.
А ее кошмары… Теперь она разбиралась в них до тонкостей. Так, она выяснила, что на Ямайке действительно водятся снившиеся ей огромные, отвратительные пауки. Символы в ее снах были символами вудуистских богов, которых называли «лоа». Волнистые линии означали извивающихся змей — эмблему богини Дамбаллах. Странные точки и круги были символом Папы Легбы, стража ворот. А треугольники, похожие на паруса, — знаком бога моря Агуе.
Она узнала, что эта необычная религия является комбинацией древних западноафриканских анимистских верований, с одной стороны, и католицизма нескольких периодов времени — с другой. В католицизм были обращены первые рабы, доставленные на остров. Когда в конце XVIII века вудуизм был объявлен вне закона, рабы начали называть своих богов именами католических святых: бог войны Офун стал святым Яковом, а Эрзулия, богиня любви, важнейшая из лоа женского пола, превратилась в Деву Марию. Это причудливое искажение заставило Дженни зябко поежиться. Книги, которые она принесла домой, объясняли и кошмары с ходячими трупами. Приверженцы вудуизма больше всего боялись того, что после смерти их души будут украдены, а обесчещенные тела обрекут на вечное рабство, превратив их в лишенных разума зомби. Чтобы избежать этого, рты мертвецов запечатывали, ноздри затыкали ватой, а челюсти подвязывали.