Самолет находился в воздухе уже три часа сорок пять минут. До посадки осталось девятнадцать минут. Радист в наушниках сидел перед рацией, небрежно развалившись в кресле, и курил, время от времени роняя какие-то загадочные реплики в закрепленный на груди микрофон. Помимо него в рубке находилось еще четверо. Один молча следил за оператором, а трое остальных не сводили глаз с экрана монитора радара, на котором приближающийся самолет должен был отразиться намного раньше, чем его заметит самый зоркий наблюдатель.
Барственным жестом радист переключил тумблер на громкую связь: пусть и другие послушают. Рубка заполнилась прямой трансляцией с борта транспортника. Обычно двусторонняя прямая связь с заходящим на посадку самолетом являлась распространенным делом, так как взлетную полосу иногда затягивало туманной дымкой. Сейчас же из динамика доносились лишь неразборчивые обрывки фраз и междометия.
- Что там эти парни сзади... - раздраженно прозвучал чей-то голос, утонувший потом в трескотне помех.
- Интересно, чем нас будут угощать за обедом? - лениво поинтересовался другой.
- Ничего не понимаю! - взволнованно подключился третий. - Вроде бы из отсека кричат, что-то у них случилось...
Голоса внезапно исчезли в невнятном шуме, подозрительно напоминавшем потасовку, с отдаленными воплями и криками о помощи.
- Что за черт?! - послышался первый голос. - Пойди-ка взгляни...
Шум резко усилился: должно быть, кто-то из экипажа открыл дверь, отделяющую кабину пилотов от грузового отсека. Прозвучала неразборчивая команда, и тут же кто-то болезненно вскрикнул. Громко и настойчиво разнесся второй голос:
- Револьвер! Скорее дайте револьвер!
Откуда-то послышался душераздирающий крик:
- Грузовой люк! Откройте грузовой люк! Где, черт побери...
Грохот выстрела. За ним другой, третий... Снова неразборчивые вопли и мольбы о помощи. Чье-то тяжелое, прерывистое дыхание прямо в микрофон.
- Сюда, сюда давай! Дружно, парни, и в люк их, в люк... - Еще несколько выстрелов подряд. - Держи, держи, кому говорят! А теперь толкай! Да толкай же! Скорее!
Последний выстрел и какой-то непонятный скрежет. Затем раздался оглушительный грохот. Воцарилось молчание.
Потрясенный радист тупо уставился на рацию. Затем, опомнившись, схватил микрофон и начал быстро говорить:
- Вызываю "Полюс"! Что у вас произошло? Вызываю "Полюс"! "Полюс", "Полюс", ответьте!
Но динамики прямой связи были безмолвны, а глаза пятерки островитян буквально впились в них со страхом и надеждой. Склонившись над передатчиком, радист непрерывно вызывал самолет, настойчиво требуя ответа.