Забудусь — о тебе мечтаю
И брежу именем твоим;
Очнусь ли — вновь от страсти таю.
Ты сердцем овладел моим
[8].
— Поете вы с чувством, — сказал Никола. — Но так ли нежно ваше сердце, как ваш голос?
— Ах, сударь, — отвечала Сара, — если бы вы меня знали лучше, вы не задали бы мне этого вопроса, но, когда вы узнаете меня ближе, вы сами увидите, постоянна ли я в своих чувствах.
— Вот самое приятное, что я мог услышать из ваших дивных уст.
— Боже мой, но это так естественно. Ведь если ты однажды кого-нибудь полюбила, разве это не на всю жизнь? Ужели можно забыть любимого человека?
— Поистине сладостная мораль!
— Ей учит нас природа.
— Вы рассуждаете как истинный философ, мадемуазель.
— В самом деле, я немного разбираюсь в людях… Я как-нибудь расскажу вам об этом.
Никола насторожился, но быстро успокоился: девушка с наивным воодушевлением сообщила, что они с матерью бывали в гостях у замечательных людей, например у одного придворного, в чьем загородном доме, в нескольких лье от Парижа, собиралось высшее общество. Быть может, Никола придал бы большее значение этим ее словам, если бы Сара вдруг не переменила тему разговора.
— А знаете, — щебетала она, — ведь я воспитывалась в монастыре… И получила там такое образование, что задумала написать пьесу. Ах! театр — вот что было моей истинной школой. Если бы не матушка, я бывала бы там еще чаще, но она не любит хорошие спектакли, она скучает даже на комедиях, ей нравится только Николе с его канатными плясунами. Одино — и тот чересчур серьезен для нее или, если угодно, чересчур…
Сара не осмелилась закончить фразу. Позже Никола понял, что она хотела сказать «чересчур благопристоен».
— Ну что же, — сказал он, помолчав, — коль скоро вас влечет к себе театр, надо вам попробовать себя, свое изящество и ум на этом поприще.
— Нет, — отвечала она, — я берегу все это для более важного дела.
— Какого же?
— Я хочу заслужить ваше уважение.
Удар попал в цель, Никола расчувствовался и сжал девушку в объятиях.
Сара приходила все чаще и чаще. Госпожа Лееман, как ни странно, смотрела на это сквозь пальцы. Между соседями завязались дружеские отношения. На Крещенье Никола принес семье госпожи Лееман гостинец — пирог с запеченным бобом. За столом Флоримон, нахлебник госпожи Лееман, развлекал всех своей болтовней, изъясняясь с изысканной вежливостью, которой, по его словам, научился в свете. Пирог доели, но боба в нем не оказалось; Сара заподозрила, что Флоримон утаил его, чтобы не платить выкуп.
— С чего бы это? — удивилась госпожа Лееман. — Деньги-то все равно мои.