— Я не понял! — соломенные брови атлета поползли от удивления вверх, к коротко остриженному «ежику». — Что ты имеешь в виду под неприятностями, макаронник? Неужели себя? Ты что, вонючка, никак решил нам угрожать? Может быть, ты хочешь научить нас правилам хорошего поведения в обществе?
Компания дружно заржала, а светловолосый атлет, засунув руку в задний карман джинсов, вытащил мексиканский нож «навахо». Еще мгновение и под светом уличных фонарей сверкнуло широкое лезвие ножа.
— Твоего черножопого дружка мы просто погладили ботинками, — набычившись, произнес светловолосый парень. — А вот тебе, урод, мы будем резать. Медленно, чтобы у тебя было время языком вылизать каждую каплю твоей поганой крови!..
— Пресвятая дева Мария, неужели вся Америка сплошь состоит из одних тупиц? — вздохнул незнакомец. Он коротко огляделся и, убедившись, что на улице нет ни души, вытащил из внутреннего кармана куртки пистолет с навинченным глушителем.
На небольшом пятачке пустынной улице вдруг стало очень тихо. Скрюченный Луиджи, отирая кровь, обильно струящуюся из носа и разбитой губы, с немым изумлением смотрел на парня с пистолетом, который по-прежнему был абсолютно спокоен.
— Все понятно, — примирительно кивнул вожак и выставил перед собой руки, словно отгораживаясь от чужака. — У тебя, парень, пушка в руке, стало быть, сегодня твоя взяла. Но только сегодня, учти. Память на лица у меня хорошая. Так что, завтра…
— А завтра у тебя не будет, урод, — меланхолично оборвал черноволосый и вскинул пистолет на уровень плеча. Последовало четыре глухих звука, словно кто-то четырежды прерывисто и тяжело вздохнул…
Забыв о крови и собственных ранах, Луиджи потрясенно смотрел, как, обмякнув, валятся на асфальт словно в замедленной съемке тела парней, еще минуту назад с азартом дубасивших его ботинками.
— Вставай, — коротко бросил черноволосый и, подойдя поближе, протянул Луиджи руку.
— Ты убил их! — пробормотал Луиджи, не в силах шевельнуться и оторвать взгляд от страшного зрелища. — Зачем ты это сделал? Зачем надо было их убивать?! Они ведь были безоружны!..
— Иначе они бы убили тебя… — Произнес незнакомец по-итальянски и равнодушно пожал плечами. — И потом, с каких это пор нож перестал считаться оружием? Так ты идешь, парень, или хочешь дождаться, пока сюда приедет полиция и начнет разборки? Тогда оставайся…
Потом они сидел на квартире Луиджи, куда приехали на машине незнакомца, и приводили в чувство его подругу. Придя в себя, девушка никак не могла понять, что же, все-таки, случилось. Ей повезло больше — в отличие от Луиджи, она не видела окровавленные трупы четырех парней, оставшиеся лежать на мостовой. А спустя еще пару часов, когда девушка, приняв несколько таблеток снотворного, наконец уснула, оба устроились на крохотной кухоньке и молча пили кьянти из оплетенной соломкой бутылки, заедая вино овечьим сыром.