— Оставь меня в покое, Рич! — В полумраке она сама выглядела как призрак. — Мне надо кое над чем поработать. Если хочешь меня подождать, — не буду тебе мешать. У меня нет сил даже попытаться сделать это. Только прошу, оставь меня в покое!
Грейс выглядела очень расстроенной и усталой. Но он чувствовал в ней и еще что-то — какую-то внутреннюю настороженность.
— Впусти меня, Грейс! — резко потребовал Слейд. Он тоже устал, и ему было уже не до любезностей. — Нам нужно поговорить!
Она молча смотрела на него, и тут он неожиданно понял, что дело не в простой тревоге. Страх! Вся ее фигурка выражала страх. На мгновение Рич испытал что-то вроде стыда за свое агрессивное поведение. Кожа вокруг ее губ и глаз побледнела, но щеки горели лихорадочным румянцем.
— У меня есть работа! И нам с тобой не о чем разговаривать!
Она смотрела не на него, а в какую-то точку за его левым ухом, и Слейд о трудом подавил желание взять лицо Грейс в свои ладони и заставить взглянуть на него, признать его существование, наконец впустить его в кабинет, черт побери! Схватившись рукой за дверь, он слегка нажал на нее, показывая, что может войти, если захочет.
— А мне кажется, есть о чем, — многозначительно возразил он.
— Нет! — Ее глаза загорелись таким же лихорадочным огнем, как и щеки, и она лишь крепче ухватилась за дверь. — Я слишком устала сегодня, Рич. Извини меня.
— Грейс. — Голос звучал тихо, но обуревавшая его ярость давала о себе знать. — Поверь, я не собираюсь обижать тебя.
И это почему-то подействовало. Она наконец-то взглянула ему прямо в глаза и на миг еще больше побледнела.
— Хорошо, — сказала Грейс безжизненным голосом, не сдвигаясь с места. — Говори. Только покороче, пожалуйста. Я очень устала.
Это не было уловкой. Грейс действительно выглядела полностью обессиленной. Под глазами синяки, плечи опущены, как будто у нее не было сил держать их прямо. А эта хрупкость… Внутри шевельнулось нечто похожее на жалость, а это угрожало его планам. И тогда он заставил себя вспомнить, отчего именно Грейс так устала, вспомнить о том, что она почти всю ночь провела в объятиях другого мужчины, и жалость вновь уступила место гневу.
— Ты кое-чего должна мне, Грейс, — процедил он сквозь зубы. — Ты знаешь что!
— Неужели? Что именно?
— Я позволил тебе поехать к Марлин.
— Ты мне позволил?..
— Совершенно верно! — язвительно подтвердил он.
А он уже и забыл, какими высокомерными могут быть взгляды членов этой семьи, когда они злились. Глаза Грейс Мэдок стали ледяными, брови надменно приподнялись. Сейчас она очень напоминала старшую сестру… Если бы не губы. Они слегка дрожали, как ни пыталась Грейс скрыть это.