– Пррроклинаю весь род ваш Ррромановский!
Вдруг раздался нечеловеческий смех. Злой, грубый хрип и предсмертный крик. Перед глазами промелькнула рассеченная надвое широкая волосатая грудь, последний, полный насмешки угасающий взгляд. А дальше – комната с низким потолком и тяжелыми глыбами камней, выступающими из стен. Тюрьма – это была ее тюрьма.
«Но, кто этот человек? – она открыла глаза и уставилась непонимающим взглядом на статую Богородицы. – Кто этот человек?»
Упершись коленями в острые углы мраморной ступеньки, и не замечая боли, одиннадцатилетняя девочка стояла так уже несколько минут. Ее полные слез глаза, наконец-то разглядели статую. Видение, наконец, отступило – эта страшная казнь, отвратительный мужчина, рассеченный надвое, темница. Она опять оказалась в плену у своих видений. И только сейчас заметила, что беспрерывно повторяет часть молитвы: «Credo in Deum, Patrem omnipotentem, Creatorem caeli et terrae». Она попыталась продолжить молитву, но перед глазами снова стали проноситься ужасающие видения – грубые мужские мозолистые ладони в шрамах бережно забирают маленького четырехлетнего мальчика из кроватки, одетого в нежно голубую шелковую ночную рубашку, расшитую тончайшими узорами. И снова мальчик спрашивает: «Мама, а куда они меня уносят?».
«Они хорошие, сынок», – отвечает ему девочка вслух, стоя на коленях у ног статуи Богородицы, а затем ее губы продолжили шептать: «Credo in Deum, Patrem omnipotentem, Creatorem caeli et terrae».
– Мама, во что мы с ними будем играть?
– В богатырей и птичек, – отвечает вместо нее палач.
– Укутай его, – приказывает второй мужской голос.
Мальчика заворачивают в теплый тулуп и уносят. Навсегда. По холодным улицам далекого чужого города. К лобному месту. К виселице.
– Невинная душа!
– Да, такое послушание только Богом может быть даровано. Должна же среди этих Мнишеков быть хотя бы одна чистая душа!
Два женских голоса снова вернули девочку в реальность. Знатные пани, проходя мимо после причащения, обратили внимание на Марианну, в слезах молившуюся Богородице, и заодно решили еще раз высказать свое отношение к этому дому и его хозяевам.
Марианна подняла голову и, увидев перед собой каменную статую, прикрыла глаза белыми нежными ладонями. Один вопрос не давал ей покоя уже несколько месяцев – все то время, когда ее преследуют страшные видения. Она понимала, что как-то связана с этим окровавленным мужчиной и казненным ребенком, с тюремной камерой.
«Разве это мое будущее? Моя судьба? Или просто знак свыше? – опять спросила она себя. – Орган молчит. Служба закончилась».